Любовь и время.
В стихах поведаешь о многом,
ведь Муза и любовь от Бога….
В Эдем тайком проник коварный Змей,
Ужалив зайца, испугав оленя
И, как на раны сладостный елей
Он пролил, и любовь пожрало время...
Мы все спешим и в этой суете
Не замечаем, как под небесами,
Вкусив плоды, поняв, что вновь не те,
Порой глупцами остаёмся сами.
Что до морали – не нужна она,
Ведь сказано в Писании – учите:
Какие ты посеешь семена,
То и взойдёт, а дальше – не взыщите...
Вот так и наш герой - всё до поры
Пытался отыскать кого-то боле,
Что неприступнее крутой горы,
Которая стоит в широком поле.
Но время шло, всё складывалось так,
Что неприступных женщин не осталось
И он, нередко хмыкнув в свой кулак,
Им материально вторил и - сбывалось!
Сбывалось всё - желанья и мечты,
Запретный плод бывал порою пресен.
Банкноты хруст переводил на «ты»,
Не требуя ни слов, ни лишних песен.
Шло время, средний возраст настаёт.
На месте всё, а хочется вперёд...
Героя назову я Александром,
Хоть это и оскомину набило.
Пришла весна, он ждал свою Кассандру.
Грязь, слякоть и стрижи поют уныло….
Но вот по улице плывёт карета
О трёх конях, что называют тройкой.
О, чудный миг! Вмиг наступило лето!
И захотелося исполнить польку.
Взгляд Александра наступил на очи
Хозяйки тройки, что глядела дерзко
И сразу показалось, (Авва Отче!),
Писать в стихах такое, право, мерзко.
Но, боже мой, кому, как не хозяйке
Кареты сей понять, к чему он клонит.
Воздушный поцелуй послала Саньке,
Решив: «Он опозжа меня нагонит».
И не ошиблась, ведьмино отродье!
Таких рождает только Сатана.
Любовь сошла на землю в половодье.
Что город для неё и что страна?
Граф Александр запрягал коня,
Слуг проклиная и зазря виня.
Но недалече проскакала леди,
Что соблазнила с первого мгновенья.
Начало завсегда земных трагедий
Замешано на почве заблужденья.
Вот так и здесь – копытный стук всё ближе.
Является пред ней и еле дышит:
- Сударыня, представиться позвольте
Тому, кто поражён! Пронзён!! Убит!!!
Отрекомендоваться Вам извольте.
Я граф Орлов. Ваш раб! Такой гамбит*.
Колено преклонив пред красотой,
Стоит, как перед образом святой.
- Анастасия, - скромно отвечала.
Весьма учтива. Этикет изучен.
Сама же взглядом графа привечала.
Так сердце солнца согревает лучик.
Граф проиграл, сражённый наповал.
Амурные дела, стрел целый шквал…
- Анастасия, Настенька, простите
За дерзость за мою и за нахальство!
От верной гибели меня, прошу, спасите!
И не сочтите это за бахвальство.
- Но чем могу помочь я Вам, mon cher*?
Откройтесь, покажите мне пример.
- Сударыня! Анастасия! Солнце!
Вы словно Муза в пору озаренья!
Вы - лучик, заглянувший мне в оконце!
Я в Вас влюбился с первого мгновенья!
Не прерывайте! Я прошу, поймите:
Со мной такого раньше не случалось!
Не отвергайте! Просто сохраните
Надежду, чтоб она в груди осталась!
Могу ли я надеяться, богиня?!
Граф замолчал, ответ смиренно принял.
У девы щёки залились румянцем
И зазвенел, как колокольчик смех:
- Неужто, граф, Вы можете влюбляться
И клясться первой встречной, здесь, при всех?!
Но взглядом обещающим лаская,
Представилась: Княгиня Трубецкая.
Сама я в Петербурге первый день.
Вчера с Москвы, а ране из Парижу.
Но, полно, что застыли Вы, как пень?
Вставайте, граф, я Вас совсем не вижу.
Что до надежды…. Вам её оставлю,
Чуток, как щелку в приоткрытых ставнях.
- Но где увидеть я смогу Вас снова?
- Не стоит, граф, опережать события.
Я дам Вам знать, mon cher, даю Вам слово,
Как будет бал в честь моего прибытия.
Но, полно, граф, вставайте же с колен!!!
Влюблённый навсегда попал в сей плен.
Встал Александр, полотна белее,
Насмешнице в глаза глядеть боится.
Воздушный поцелуй послала фея
И вдаль умчал её седой возница.
Герой же наш, вскочивши на коня,
Побрёл аллюром, голову склоня.
О, бедный Александр, ночь не спавший
И пропустивший наступление утра.
Лежит, как после сечи воин павший.
Увы, влюблённый не поступит мудро.
И сердце рвётся, словно грудь тесна.
А может просто началась весна?
Весна пришла! Весь Петербург поёт!
О бреги нежно плещется Нева.
Весна пришла! Дворцовая цветёт
И Эрмитаж сплетает кружева.
Над Зимним стая перелётных птиц
Кружится. Что сюда их занесло?
Не видно что-то венценосных лиц.
Летите дальше – в Царское село!
Санкт-Петербург весной, как при Петре –
Такой же юный, дерзкий, озорной!
Ещё вчера стоял весь в серебре.
И вот – зелёный, синий, золотой!
Целуются влюблённые тайком
На мостике, на речку не глядя.
А Мойка их окатит холодком
И мчится дальше, волнами звеня.
Весна пришла и золото церквей
Оплавилось от милости Творца.
Всё освятилось - от монастырей,
Соборов и до Царского дворца!
От умиления по щеке бежит слезинка.
Весенний вальс! За дирижёрским пультом Глинка.
Да, просто в Петербург пришла весна.
Да, просто сердце радостно томится.
И потому небес голубизна
Грозит с землёй в одно большое слиться.
Бессилен пред весной и стар и млад,
Бессилен царь и целые народы.
Во все века, таков земной уклад,
Любовь приходит с пробуждением природы.
Всё это чувствовал и наш влюблённый граф,
И птичий гам, и вешнее веселье.
Открыв окно с улыбкой на устах,
Благословляя праздное безделье,
Он аромат весны вдыхает
И, наконец - то, засыпает….
Не мудрено, не спавши до утра,
Сны просмотреть до самого обеда.
И, судя по всему, пришла пора
Уйти и нам тихонечко отседа.
Но, стойте! Вместо выйти вон,
Посмотрим с графом дивный сон.
Тепло, приятно по траве
Бежать босым навстречу ветру,
Купаться в божией синеве
И слышать, видеть облик светлый.
Вдвоём идти в руке рука,
Очами говорить беззвучно
И залезать на облака,
Дышать и мыслить неотлучно.
Летят года, летят века,
А вы всё юны, беззаботны,
Не ведая, что есть «пока» -
Доколе святы, то свободны.
Доколе слушаете глас
Того, кто сотворил вас, Ибо
Придёт искус, неровен час,
Кому вы скажете спасибо?
Но почему твоя подруга
Даёт тебе запретный плод?
Надкушен он! Запрет поруган!
Как сладок…. Рухнул небосвод!
- Ты грешен! Смертен! Вон отсюда!
- Отец, прости меня, злодея!
-Ты будешь вечно предан блуду!
Узришь жену в объятиях змея!
Князь провалился в пустоту….
Проснулся весь сырой, в поту….
Что это было? Предсказанье?
А может просто страшный сон?
Быть может предзнаменованье?
Обедня. Колокольный звон.
Ужель те мысли, коих рои,
Рождаться побуждает блажь?
Всё на земле по божьей воле.
Граф помолился: «Отче наш».
И как-то сразу стало легче.
То просто сон, - твердит рассудок.
Запело сердце птицей певчей,
Напомнил о себе желудок.
- Однако надо подкрепиться,
Покуда время подошло.
То были сны, а сны – то птицы.
И верить в оные – смешно!
Так разум празднует победу,
А граф готовится к обеду.
Обед аристократа – действо,
Достойное пера поэта.
Позвольте, мне на этом месте
Подробней рассказать об этом.
В гостиной пробило четыре
И гости, прибывшие в срок,
Стоят, как стОлбы верстовые,
Закуски потребляя впрок.
Лакеи вносят на подносах
Икру и пармензанский сыр,
Селёдку, мясо в абрикосах.
Салат, солёны огурцы….
Настойки гости испивают
Для возбужденья аппетита.
Бутылка спита и другая,
Но дверь в столовую закрыта.
И вот к гостям спустился граф,
Его воспеть возможно в оде.
Во всей красе своей представ,
Одетый по последней моде:
Фрак малахитового цвета,
Жилет из белого пике,
На шее шарф из фиолета,
В перчатках, с тросточкой в руке.
Под цвет жилету панталоны,
Ботинки – «шик а-ля maniеre*».
Гостей приветствует поклоном:
- Bonjour mesdames*, bonjour messieurs*.
Все приглашённые к обеду
Сгрудились кучкой вкруг Орлова.
Зачалась светская беседа,
В которой ни понять, ни слова.
Друг другу граф гостей представил,
Для тех, что были незнакомы.
Из этикета чуть слукавил,
Чтоб чувствовали, мол, как дома.
Тут, наконец, вошёл дворецкий
В камзоле, как какой посол.
Обученный манерам светским,
Он приглашает всех за стол.
Граф впереди шагает чинно,
За ним, разделены по парам,
Согласно звания и чина,
Идут вослед месье и дамы.
Играет тихо полонез….
О, дивный век! Страна чудес.
Врата в столовую открыты:
Мерцают свечи в канделябрах,
Паркет заморский, стол накрытый,
СводИт с ума один лишь запах.
В главе стола сидит графиня,
Мать Александра. Ждёт гостей.
Кругом цветы, дрова в камине
Сгорают в пламени страстей.
По праву руку от maman*
Садится сын, за ним мужчины.
Садятся слева все madame*,
Ну, соответственно, по чину.
Все в сборе и, перекрестясь,
Все стали есть, не торопясь.
Какой сервиз! Какие яства!
И после третьей смены блюд
За здравие, а не из пьянства,
В бокалах заискрился брют.
Традиционно с первым тостом,
Что огласил сам губернатор,
Все встали, пред столом по росту:
«Да будет здрав наш Император!».
И всей семье его добра
Под троекратное «Ура!».
Напитки становились крепче:
Портер и водку подносили.
Второй тост в этой тёплый вечер:
«За благоденствие России!».
И «Гром победы,…» затянули франты,
На духовых им подыграли музыканты.
Тост третий произносит князь,
Пока ещё нам незнакомый.
Галантно дамам поклонясь,
Он выпил «За хозяйку дома!».
Графиня князю улыбнулась,
Слегка к бокалу прикоснулась.
Течёт неспешная беседа,
И зал большой гудит, как улей.
Всяк норовит споить соседа,
Непросто усидеть на стуле.
Но, полно, вы же не на бале,
А токмо лишь в столовой зале.
Снуют, как пчёлки официанты,
Осанисто, в драгих камзолах.
С гостями – трутнями галантны
И с мужеским, и с женским полом.
Лаская слух, течёт музыка.
Всяк мнит: своя рука – владыка.
В очередную смену блюд,
К закату подходило время,
На суд дворянам подают
На дичь жаркое из оленя.
Последний тост. Конец концерта.
Сметают крошки. Ждут десерта.
Поев мороженное в вазах,
Специально сделанных из льда,
Вареньем печиво намазав,
Полощут зубки господа.
А далее, как в Петергофе -
В гостиную отведать кофе.
И, в продолжение обеда,
Мужчины сядут за игру.
Кого-то ждёт в «бостон»* победа,
Кого фиаско ввечеру.
А дамы наблюдать закат
Ушли с графиней в зимний сад.
И в этот миг пришло послание,
Курьер с письмом игру прервал.
Свершилось тайное желание!
Граф приглашён к княжне на бал!
Он скинул карты, извинился
И из гостиной удалился.
К груди прижал княгини почерк.
Как бьётся сердце! Как щемит!
Всего каких – то пара строчек,
А как неясностью томит.
«Вас, граф, как я и обещала,
Желаю видеть на балу».
Перечитал опять сначала.
Через неделю. Сел к столу.
И написал ответ немедля:
«Прибуду в срок, но обещайте -
Три танца, не смотря на сплетни,
За мной. Кол-во не сокращайте».
Свернул письмо, скрепив печатью,
Ответ курьеру передал.
Приветствуя картёжну братью,
За карты сел и… долг отдал.
Что ж, значит, повезёт в любови,
Как говорил король Людовик.
Тут графа обнял князь, тот самый,
Что чествовал хозяйку дома.
Его всегда любили дамы,
Лев Мышкин – друг семьи, знакомый.
Вообще он был преславный малый,
Хоть и немножечко картавый.
- Да Вы ли это? Что такое?
Мой друг, не стоило сдаваться!
Быть может, ставку мы удвоим?
- Простите, я устал, признаться.
Сегодня что-то не до карт.
Не стоит уповать на фарт.
- Но объясните мне хотя бы,
Быть может, чем смогу помочь?
Мы вместе обойдём ухабы
И всё сумеем превозмочь!
- Не стоит, право. Это лишне.
Хотя, коль будет Вам угодно:
Мной управляет кто-то вышний
И так приятно, так свободно.
Я выше солнца и луны!
- Вы просто, друг мой, влюблены.
- Да это так! Влюблён безумно!
- И кто счастливица сия?
- Пойдёмте, князь, здесь очень шумно.
Я доложусь Вам про себя.
Князь Мышкин, как мотыль на свет,
Поднялся к графу в кабинет.
- Читайте, Лев. Здесь всё понятно.
- То ж приглашение на бал.
Так – так, мой друг. Весьма занятно.
Признаться, я не ожидал.
Печать и подпись. Мать святая!
Анастасия Трубецкая!
- Вы знаете её? Ответьте!
- Не столь её, сколь их семейство.
Я был у них лишь раз, заметьте,
На Петербургской было действо.
Почётнейшим гостём, как встарь,
Был Император – Государь….
- А что Вы можете сказать
Про юную княжну, про Настю?
- Мне б не хотелось Вас терзать,
Но разум Ваш повержен страстью.
А между тем, не любят их
Республиканцев Трубецких.
- Так то же брат – Сергей Петрович.
- Вы ошибаетесь, мой граф.
Таких людей не остановишь,
У них крутой отцовский нрав.
Жаль, что не дожил их отец.
Вот то был истинный мудрец.
- Но, князь, а что Анастасия?
- Увы, мой граф, мне очень жаль,
Сказать могу, коль Вы спросили,
Но не считайте, что я враль:
Как говорит молва людская –
Сектантка Ваша Трубецкая!
- Ни слова более, князь Мышкин,
Не то Вас вызову к барьеру!
- Ну, полно, граф. Уж это лишне.
Во всём же надобно знать меру.
Я ж никого не обвиняю –
Чужие сплетни поверяю.
- Прошу Вас, князь, идите с Богом.
И не держите зла напрасно,
Да не судите меня строго.
- Я понимаю Вас прекрасно.
Одумайтесь – мой Вам совет.
И князь покинул кабинет.
До позднего свеча горела,
Уже и гости разошлись.
Молва… Кому какое дело,
Когда вдвоём в одно сплелись?
Кто верит в сплетни про любимых?
Лишь тот, кто страстью не томим,
Да тот, кто не страдал без милых,
Кто не парил, как Серафим.
Будь проклята молва людская
И те, кто сплетни распускает!
Граф растянулся на кушетке,
Прикрывши очи, задремал.
У дома соловей на ветке
Ему мотивы напевал.
И думалось: Всего неделя….
Amour*, весна и птичьи трели….
Бывает день похож на месяц,
Случится - год покроет тень.
Часы – ступени длинных лестниц,
Которыми проходит день.
Дни тлеют, как фитиль в свече
И наступает время «ч».
Всё сущее теплом согрето.
Бог Есть Любовь, Любовь Есть Бог!
Ещё четыре дня – и лето.
Оно бежит к нам со всех ног.
И, чудится – весь мир затих, -
Сегодня бал у Трубецких.
Приятный вечер. Полвосьмого.
Как лютня иволга поёт.
К парадному с гербом Орловых
Карету кучер подаёт.
Наш Александр поспешает.
Графиня, провожая сына,
Платочком слёзы осушает.
«Прощай навек!» - сия картина.
Удар хлыста. Пошли, родные!
И кони мчат, как заводные.
Как от Садовой доскакали,
Минуя мост, писать не стоит.
Фонтанка с Мойкой просверкали.
Дом Трубецких. «Осада Трои».
И сколь вмещает горизонт
Сюда съезжается бомонд.
Пред входом сам Сергей Петрович
Гостей приветствует поклоном.
Его жена вдвоём с свекровью
Глядят поверхъ всего с балкону.
Встречает всех седой garсon *
Для объявления персон.
В мгновенье все засуетились
И расступились. Пономарь
Прочёл и все перекрестились –
Прибыл Великий Государь.
Оплот России, символ веры –
Пред нами Александр Первый.
В народе прозванный Пресветлый
Приехал без Елизаветы.
Ссутулился и взор бесцветный.
Уж ни жилец, - гласят наветы.
Герой трёх войн и реформатор.
Итак, пред нами - Император.
Приветствует хозяев дома,
Галантно кланяется дамам.
Хвала царю,- раскатом грома
Звенит, как колокол сребряный.
Под громкие аплодисменты
Царь шествует в апартаменты.
По лестнице идёт ко входу
И Александр, наш герой.
Его средь множества народу
Несёт, чтоб встретиться с судьбой.
Граф, передавши князю «здрасте»,
Выискивает взором Настю.
Тем временем аристократы
Ведут неспешную беседу.
Зал, словно царские палаты,
Где многим довелось быть в среду.
Все хорошо друг друга знают.
Позвольте мне их вам представить:
Граф Строганов вдвоём с супругой –
Друг государя с малых лет.
Являющийся тоже другом –
Граф Кочубей идёт вослед.
Князь Чарторыйский, Новосильцев –
Всегда с супругами, детьми.
Благодаря царю – кормильцу
Слывут приличными людьми.
Здесь Милорадович с кузиной
И полицмейстер Балашов.
Граф Бенкендорф с дочуркой милой.
Голицын граф и тот пришёл.
Здесь Карамзин, Щедрин, Брюллов,
Писатель басен И. Крылов….
И множество другого люда
С семьёй приехало сюда.
Для завершения этюда
К мадам подходят господа.
Поклоны, приглашенья к танцу,
Улыбки, поцелуи рук.
Мольбы и призрачные шансы,
Надежды встреч, любви, разлук.
Кому ответят реверансом,
Кого запишут на потом.
Иных побалуют авансом,
А оных выставят шутом.
Какие здесь манеры, речи!
В перчатках, фраках – кавалеры.
Шум вееров, нагие плечи….
Сомкнулись Оры вкруг Венеры.
Тут и герой наш увидал
Свою мечту, свой идеал.
Он подошёл к Анастасии,
Её отвлёкши от подруг.
- Bonjour, мой граф. Желанье в силе?
Три танца Ваши, милый друг.
Так запишите, не забудьте:
Кадриль, мазурка, котильон.
Сейчас же, граф, не обессудьте,
Записан царь. А вот и он.
Отвесил граф Орлов поклон.
Ушёл тяжёлой думой полн.
Начало бала. Музыканты
Вкруг дирижёра сели кругом.
Внушительно и импозантно
Поплыли пары друг за другом.
И словно благодать с небес
Спустился в залу полонез.
Величественно, шаг за шагом,
То расходясь, то вновь сходясь,
Скользили пары к бальным бракам,
Чтоб поутру порвалась связь.
Скучает только граф Орлов,
Глядя вокруг без интереса.
Торжественная часть балов
Вершит акт первый нашей пьесы.
Огинский. Музыка небес.
Прекрасный, дивный полонез….
Мелькают фраки и мундиры,
От бальных платьев слепит глаз.
Играет Муза, звуки лиры,
Сошедшие с горы Парнас….
Кружат снежинки в поздний час -
Танцуют пары Венский вальс.
А что же наш герой? Он тоже
Парит с какою-то кокеткой.
Коль ты пришёл на бал, негоже
Стоять и ждать с ухмылкой едкой.
Не пить вино и не зевать,
А приглашать и танцевать.
Окончен вальс. Поклон партнёрше.
Совместно выпитый крюшон.
- Я, подойду к Вам, верно, позже.
- Спасибо. Было хорошо.
Взмах дирижёра, тайный знак -
Варшавский танец краковяк.
Весёлый польский темперамент
Вселился в дам и кавалеров.
Блеск эполет. Слепят, как пламень
Награды обер-офицеров.
Как жаль, что коротка мелодия.
Спасибо, Ваше благородие.
Непродолжительное время
На бале воцарился штиль.
Но уж заносит ногу в стремя
Французское дитя кадриль.
Орлов идёт в средину зала,
Где ждёт его хозяйка бала.
Над декольте открытый веер,
Поверх его лукавый взгляд.
То тайный знак, что душу греет.
Глаза о многом говорят.
Четыре пары. Море света.
Поклон. Течёт кадриль «Беседа».
То медленно, то ускоряясь,
При том держа и темп и ритм,
Минутой каждой наслаждаясь,
Друг к другу тянет, как магнит.
- Как, право, сладко быть влюблённым….
- Как это сладко, быть любимой….
- Тонуть в глазах твоих бездонных….
- С тобою быть неразделимой….
- Ты мой Амур. – Моя Психея.
Моё дыханье, радость, фея….
В какой-то миг им показалось,
Что вкруг не стало никого.
Исчезло всё, но лишь осталась
Любовь и светлый лик Его….
Но прочь игру воображения!
Вернёмся к музыке движения.
- Увы, мой граф, кадриль недо'лга.
- Я на мазурку уповаю.
- Сейчас начнутся перетолки.
- Пускай его себе, я знаю.
Прекрасней Вас, княгиня, нет.
Так пусть об этом знает свет.
Но, отвлечёмся от влюблённых.
Другие танцы начались,
А мы подслушаем нескромно,
Какие толки завелись.
Стоят у витража уланы
Неспешно обсуждая танец:
- Видали, граф, как будто пьяный,
И в бой идёт, как новобранец.
Ему себя не уберечь –
Прошьёт его насквозь картечь.
Невдалеке, играют в карты.
Не все пришли потанцевать.
Хотят поклонники азарта
В уста Фортуну целовать.
Но к большинству, так им и надо,
Фортуна повернётся задом.
Граф, в ожидании мазурки,
Встал за спиной у игроков.
Блеск глаз, банкир со взором юрким.
Игра – досуг для дураков.
Так оный с кона сдёрнув куш,
Потом продует тыщу душ.
Ломберный стол, мелки и щётки,
Три канделябра в пять свечей.
- Любезный, принесите водки!
Понтёр привык не спать ночей.
- А, правда, говорят - Орлов
Имел сейчас большой улов?
То граф Голицын голос подал,
Спиной не видя Александра.
Перчатка пала на колоду.
- Дуэль, Голицын! Жду Вас завтра.
Граф, обернувшись, побледнел:
- Простите, я не то имел….
- Что ж, извиненья принимаю,
Хоть я Вас, граф, не понимаю.
Как Вы - поклонник Бонапарта,
Супругу проиграли в карты?
Орлов забрал свою перчатку,
Пошёл в буфет, налить вина.
Он выиграл лишь эту схватку,
А впереди ждёт не одна.
Прошёл он мимо институток,
Те замолчали в тот же миг.
Но не прошло и двух минуток,
Как разговор опять возник:
- Неправда ваша, быть не может,
Чтоб граф влюбился! Всем известно,
Что граф Орлов в любви ничтожен.
Он лишь влюбляет, если честно.
Как в Петербурге говорят –
Такие только лишь шалят.
Ах, пересуды, разговоры.
В них место всем всегда найдётся.
У сплетников дойдёт до ссоры,
А кто-то даже подерётся.
Бог им судья, коль их услышит.
Нам сплетен надобно быть выше.
Хозяйка бала всё танцует,
Не зная устали и меры.
Кадриль звучит, галоп бушует.
В агенде* - танцы, кавалеры.
Блестят глаза, горит румянец.
И вот – мазурка, польский танец.
Орлов галантно поклонился,
В ответ получен реверанс.
В том танце каждый растворился,
Слегка впадая в лёгкий транс.
Шажочек, па, прыжок на месте,
Скрипит навощенный паркет.
Гремит оркестр, яркой песней
Звучит шекспировский сонет.
В бравурном танце пары кружат
Мелькают вихрем тут и там,
А после поведут на ужин
Кавалергарды милых дам.
Juste la pause* на балу.
Добро пожаловать к столу!
В гостиных боковых накрыты
Столы для четырёх персон.
Уставшие, набив ланиты*,
Жуют, друг с другом в унисон.
Лишь граф Орлов в мечтах витая,
Очами Настю поедает.
- Извольте, граф, отведать лобстер.
Вчера на Бирже закупали.
Как рак, но только больший монстр,
Таким Вас вряд ли угощали.
- Спасибо, милое создание,
Но Вы позволите мне впредь
Быть сытым лишь одним сознаньем,
Что Вас могу я лицезреть!
- Конечно, граф. Вы очень ми'лы
Но скушайте хотя б бульон.
Всем нам понадобятся силы
На долгий танец котильон.
- Лишь уступая вашей просьбе,
Я буду Вам послушным гостем.
Не станем мы смущать героя,
Пускай подкрепится слегка.
Его оставим мы в покое
Послушаем гостей пока.
Кто обсуждает жизнь в отставке,
Кто о других болтает зря,
Кто цены в бакалейной лавке,
А кто и батюшку – царя.
Ну, например, вон те гусары,
Мы их подслушали невольно.
- Эх, загремим мы под фанфары, -
Сочится разговор фривольный.
- Как ни крути, со всех сторон,
Наш Император есть масон.
- Вам повезло, ротмистр Деев,
Что нас не слышит Аракчеев.
Или возьмём соседний столик.
За ним учёные мужи
Пытаются до слёз, до колик
Друг друга уличить во лжи.
- Мир создал Бог и всё живое.
Читайте книгу Бытия!
Потом людей. Их было двое….
- Откуда же взялась Земля?
Наука утверждает, сударь,
Согласно формул и расчётов -
Планеты в небе есть повсюду,
А звёзд, так тех вообще без счёта!
Как говорит Pierre de Laplace* –
Не ГОсподь создал мир для нас.
Соседний стол неинтересен,
За ним сидят три старых дамы.
Хотя, средь них любитель чресел.
Ему напишем эпиграмму:
Он был министром просвещенья.
Частенько в церковь заходил.
У Господа просил прощенья
За то, что мальчиков любил.
Благодаря архимандриту
Снял царь министра – содомита.
Известен тем на всю столицу.
Пред Вами граф А. Н. Голицын.
А между тем, он подал голос,
К трём старым дамам обращаясь:
- Ведь Император наш не холост,
А в гости ходит, не стесняясь.
Частенько что-то приезжает –
То на обед, а то на бал.
Анастасию навещает…
Неужто на неё запал?
- Как пошло, граф! Как Вам не стыдно?
Язык Ваш враг, а Вы – болтун!
Бездетен царь и очевидно,
Что для неё он опекун.
- Зачем ему всё это нужно?
По мне важней мужская дружба….
Тот, кто не ценит женский пол,
Пусть сгинет вдаль, за Синий дол.
Чрез три стола от них хозяин -
Сергей Петрович Трубецкой.
Как старший сын Адама Каин
Плетёт интриги день-деньской.
С ним Оболенский и Рылеев,
Бестужев, Штейнгейль, Муравьёв.
Пред Вами сборище злодеев.
- Убьём царя, возьмём своё!
Даёшь правительство, палаты,
Прямые выборы царя!
Но шёпотом, боясь расплаты.
Беззвучно, проще говоря.
Аристократ не хуже мима
Сыграть сумеет пантомиму.
Но, тихо, нас зовут на танцы.
Аu revoir*, республиканцы.
Как кавалер – распорядитель
Орлов идёт к Анастасии.
- Воскресший ангел мой, хранитель,
Мой талисман под небом синим!
Княгине руку подал он,
Начав полночный марафон.
Французский, озорной, игривый,
Объединяющий все танцы.
Фигуры, разные мотивы.
Про это сочинят романсы.
Он разный, как хамелеон –
Задорный, яркий котильон.
Все пары, начиная с первой,
Тур вальса сделали вкруг залы.
Затем они попеременно
Фигуры повторять начали:
«Один из трёх», «Клубок», «Гирлянды»,
«Букеты», «Перемена дам»,
«Отбой», «Корона», «Тройки», «Карты»,
«Ворота», «Ева и Адам»….
А после – променад мазурки,
Поочерёдные фигуры,
Кадриль вслепую, словно «жмурки»
И вновь «Фиалки», «Трубадуры»….
Танцуют пары, тают свечи,
Горят глаза, искрится смех.
Кому-то котильон предтеча
Для удовольствий и утех.
Так длилось ровно два часа.
Рука в руке, глаза в глаза….
В конце всего гвоздики, розы
Внесли в коробках господам.
В коленопреклонённых позах
Их преподносят для мадам.
Язык цветов. Анастасии
Орлов дар;т букет из роз.
- Спасибо, граф, они красивы!
Baiser, amour apothеose*…
… Обратный путь он помнил смутно.
Светало, пели соловьи,
Багровым становилось утро,
Светили звёзды-фонари…
И вспоминались очи, плечи.
Дожить бы до ближайшей встречи!
Влюблён и счастлив наш герой.
Тем завершаем акт второй.
Совсем уж наступило лето,
Растёт трава, цветёт ирис.
С Невы задуло свежим ветром,
То утренний прохладный бриз.
Люблю я слушать шум прибоя…
Но как дела там у героя?
Два дня любовное томление
Не оставляло не на час.
L'amour*… Душевное волнение
Знакомо каждому из нас.
Кого хоть раз не вдохновлял
Любимый образ, идеал?
Через три дня Орлов явился,
В знак благодарности за бал.
Он словно изнутри светился,
Когда пред ясные предстал.
В руках его гвоздик букет.
- Входите, граф. У нас обед.
Всю трапезу не мог он взгляда
С княжны влюблённого отвесть.
Благоухала вишня с сада
И вовсе не хотелось есть.
Часы томительно тянулись,
Пока их длани не сомкнулись.
И, обретя уединенье,
Свидетели нужны едва ли,
С тем, чтоб развеять все сомненья,
Два голубка заворковали:
- Без Вас сходил с ума три ночи,
Считая дни, часы, минутки.
При виде Вас петь сердце хочет!
Сказал Орлов в восторге жутком.
И продолжал: - Скажите, Настя,
Могу ль надеяться услышать,
Что разделяете Вы счастье?
Глас смолк. Герой стоит, не дышит.
Ответом было: - Да, конечно,
Мой Александр, я не скрою,
Что Вас люблю, мой друг сердечный!
Люблю всем сердцем, всей душою!
- Любимая, мой ангел счастья!
Позвольте так Вас величать?
- Я часть тебя. – Моё причастие.
Дал Бог друг друга повстречать.
Так незаметно пролетели
И день, и вечер для двоих.
Вечерний сад, скрипят качели
Она – невеста, он – жених.
- Когда Вас вновь смогу увидеть?
- Я завтра два возьму билета -
В Кронштадт, с Петровской, утром выйдет
Берд-пароход «Елизавета».
Влюблённые полны желания.
Три поцелуя. Расставание….
Река Нева, Адмиралтейство -
То, что в народе кличут Главным.
Сюда мы переносим действо,
Где на волнах качает плавно
Стимбот с трубой, что ваша печка,
С боков приделаны колёса,
Дым клубами стелИт на речку
И драят палубу матросы.
Вовсю толпятся пассажиры –
Столпотворенье тел, голов.
Сей сонм не помнят старожилы,
Средь них томился и Орлов.
Он ждал, как ждут в плену свободу.
Вон и карета уж видна.
Она сошла, как лебедь в воду.
Жаль, что явилась не одна.
- Bonjour, мой брат поедет с нами.
Его Maman велели взять.
- Мы подчинимся Вашей маме,
Ведь я – потенциальный зять.
Сейчас вернусь, мой дивный свет.
Граф докупил ещё билет.
Идут нестройною толпою
Билетные на пароход.
Кто провожал – своей тропою,
Им отворот дан поворот.
Знак дирижёра, звуки марша
Заполонили всё в округе.
Ликуют все, а кто постарше,
Те слышат Ватерлоо звуки.
Взлетают шапки, клич «Ура!».
Шумит и скачет детвора.
Стимбот и капитан готовы -
На мачте сине-белый стяг,
Матросы отдают швартовы,
Как честь девице холостяк.
По палубе гуляют фраки,
И речь пестрит французским словом.
Усы, отращенные баки.
Любовь меж Настей и Орловым.
Сидят за столиком под зонтом,
Очами зрят без речи устной:
- Je t'aime*! - La mia del Giocondo*!
Но всё же им немного грустно.
Вот минули Крестовский остров.
Пред ним затопленный фрегат.
Истлевший парус, голый остов…
И дюже любопытный брат.
Немая речь на уровне сознанья –
Дамоклов меч безмолвного признанья.
Часы неведомы счастливым,
Но время набирает ход
И в воды Финского залива
Уже заходит пароход.
Тут пассажиры оживились,
Став веселее во сто крат.
Вперёд все взоры устремились -
Пред ними высится Кронштадт.
Морской форпост. Нет, остров – крепость!
Творенье самого Петра!
Ему напишут целый эпос,
Жаль он не моего пера.
Их пароход заходит в гавань,
Как говориться «самым малым».
Чрез Петербургские ворота
Вошли на Котлин господа.
Но как гулять, не зная брода,
Когда кругом одна вода?
И чтоб сухим оставить платье
Пошли назад обратным ходом.
- Заключим остров мы в объятья,
Его оплывши пароходом.
Герой наш и его пасс;я
С «Елизаветы» не сходили.
Да рядом брат Анастасии -
Глаза его за всем следили.
Ну, вот вернулись пассажиры,
Наполнив шумом пароход.
Пересчитались – все ли живы
И мимо острова в обход.
Не видел ни Орлов, ни Настя
Канал Великого Петра.
На апогее сладострастья
Не дуют сильные ветра.
К чему им шлюп «Восток» и «Мирный»,
Что пресекли Полярный круг?
К чему слова и свет эфирный,
Когда с тобою милый друг.
Проплыв три церкви, гавань, доки
И недостроенный завод.
С трубы пуская дыма клоки,
Поплыл в столицу пароход.
Понаблюдав за Лисьим носом,
Вдоль Лахты, мимо Крестовск;го
Бодрее закрутил колёса
Стимбот до города родного.
Все рады, окромя влюблённых,
Минутой счастья обделённых.
И вновь настало расставанье -
Шум экипажей, звон подков
И предложенье на прощанье
Создать союз и общий кров.
- Конечно, да! – сказала Настя.
- Trеs bien!* – вскричал влюблённый граф.
- Теперь я буду в Вашей власти,
Навек женою Вашей став.
- Я прямо к завтрему готов
Слать к Вашим родичам сватов!
- Пускай Ваш брат поддержит нас.
Он обсудил с ним день и час.
Хоть Пётр запретил помолвку
И подтвердил запрет Синод,
Мой разум точит мысль-чертовка:
Кто на Руси закон блюдёт?
Суббота. Сразу за вечерней
К крыльцу парадного подъезда
Орлов с maman и сват Оленин
Сосватать прибыли невесту.
Всем многочисленным семейством
Встречали сватов Трубецкие.
В гостиной сразу стало тесно
Там, окромя Анастасии,
Три брата - Пётр, Сергей и Павел.
Их жёны – Катерина, Света,
Луиза и ещё представим
Сестру её Елизавету.
Вокруг всего шумят их дети,
Продление рода, их потомки.
А рядом с ними мы заметим
Муж Лизы - граф Сергей Потёмкин.
В главе семьи стоит княжна -
Марфа Петровна Кромина.
- Входите, гости дорогие!
Зачем пожаловали к нам?
- Намерения у нас благие…
- Присядьте, веры нет ногам.
- Так вот, - продолжил граф Оленин,
- У Вас товар, у нас купец…
Они друг другом заболели,
И нет лекарства для сердец
Иного, нежели жениться
Орлову на Анастасии.
На то должны Вы согласиться!
Они вдвоём меня просили.
- Что ж, я не против… Род Орловых
Всегда был знатен на Руси.
А вот на брачные оковы
Согласия сам её проси.
Коли взаимно притяжение,
Вот вам моё благословление.
Тут Александр на колени
Пред Настей пал, как сокол ясный.
Мгновенно и без промедлений
Она сказала: - Я согласна!
Все окружающие рады
И взрослые и ребятня.
Сломав последнюю преграду,
Они теперь почти родня.
Орлов дари'т Анастасии
Колечко с камнем в три карата,
Большой букет фиалок синих.
Такой же тёще, но от свата.
Проговорили о «попятной»,
Обговорили в день помолвки,
Приданное и, что понятно,
День свадьбы. Настя хмурит бровки:
- Всё лето вплоть до октября
Мне надлежит пробыть в Париже.
Как так, любимая моя?
Когда я вновь тебя увижу?
- Пред Богом, в небе, на земле
И пред людьми теперь я Ваша.
За Вами я в небытие
Уйду, коль будет нужно, Саша.
Во Франции дела семьи.
Я в том сама не вижу смысла,
Ведь у меня дела свои.
А ехать мне в последних числах.
Прибуду, сразу в Ноябре
И назначайте нашу свадьбу.
- Уж город будет в серебре
И Вы в таком же белом платье…
Что ж, решено! Ноябрь месяц,
Пред пОстом, скажем на шестое…
Уста глаголют, очи светят.
Любовь, а прочее – пустое.
Договорившись – по рукам,
А на дорожку по сто грамм.
До Утра Настенька молились
Пред образами вместе с мамой.
Орлов с Олениным напились.
Лады, октавы, ноты, гаммы…
Пускай влюблённые не вместе,
Их чувства, словно взор ясны.
Одни и те же слышат песни,
А ночью те же видят сны.
Пример супружеской гармонии -
Святые Пётр и Феврония.
Пришла пора, на Дорофея
Орлов явился обручиться.
Фитиль свободы еле тлеет
И скоро таинство случится.
Собрались близкие, родные
И в церковь до Креста Господня
С тем, чтобы замыслы земные
Святым клеймом скрепить сегодня.
Вперёд поехал целый поезд.
Кареты друг за другом, то есть.
Светило солнце, плыли тучи.
Не тучи даже, облака.
Вдруг налетает ветр могучий,
Кой называют ураган,
Сметая всё, а вслед за ём,
Средь ясна неба грянул гром.
- То знак с небес! Я мыслю верно.
Мы что-то делаем не так.
- Не будьте, граф, столь суеверны.
То гром, а не какой не знак.
Пойдёмте в храм, довольно злиться.
Ведь мы явились обручиться.
Невеста жениха целует.
Орлов, презрев сие знаменье,
С любимою своей воркует
И в храм идут без промедленья.
За ними родственники Насти,
А также Александра мама.
Младые светятся от счастья.
Взгляд на алтарь с притвора храма.
Священник в полном облачении
Идёт чрез Царские врата
С Крестом, Евангелием для чтения,
В очах лучится доброта.
Возложен Крест на аналой.
Диакон шествует с свечами,
Что борются со Злом и Мглой.
Выносят блюдо с обручами.
Подходит батюшка к младым,
Вручает каждому по свету.
Горит огонь, курится дым,
Благословляя пару эту.
Ибо, творящий только зло -
Не любит свет, не прийдет к Богу.
Творящий правду же, зело*
Скоро найдёт к Нему дорогу.
Прошу merci* за отступленье,
Вернёмся к тайне обрученья.
Жених с невестой внутрь храма
Вслед за священником вошли.
И благовонным фимиамом
Сгоняют бесов от души.
Горят в руках влюблённых свечи,
«Благословенен Боже наш…»
Ектении Великой речи.
Храм Божий это Божий страж.
Текут года, стекаясь в реки,
Но не меняется обряд.
От Исаака и Ревекки
Брак на земле благословят.
«Да обручается раб Божий…».
Знаменья крест над головой.
Невесте слог примерно схожий.
- Навек твоя. – Навеки твой.
Четвёртый перст десницы связан -
То благодать Святого Духа.
Жених на царствие помазан,
Пока не разлучит «старуха».
Затем в знак брачного союза
Тройной обмен своих колец.
И тут доходит до конфуза,
Который стал всему венец.
Кольцо с руки Анастасии,
Упало на пол, издав звон.
У девы ноги подкосились,
Плывёт сознанье, слышен стон.
Орлов в последнее мгновенье
За стан невесту подхватил.
Но от неловкого движенья
Невольно руку опустил.
Тут и его кольцо упало
Звеня и плача в тишине.
Несчастная пробормотала:
- Я это видела во сне.
Не суждено прожить нам долго -
Гласит народное поверье.
- Считаю просто своим долгом
Вам доложить, что я не верю
В приметы - это же абсурдно!
Они как головы химеры –
Срубить все разом очень трудно!
И трудно жить совсем без веры. -
Гласил в тиши седой священник,
Поднявший кольца молодых.
Ектенья к Господу с прошением
Любви, как в житие святых…
Все успокоились, однако
Невеста выглядела бледно,
Под платьем съёжившись от страха -
Сие для организма вредно.
«И Ангел твой да придет перед ними
Вся дни живота их». Пустое отринь.
Отныне, присно и поныне
Во веки вечные. Аминь.
Спускаем занавес. Антракт.
Заканчиваем третий акт.
Июньская жара. В зените
Стоит светило. Длинен день.
Гуляет люд. Не толще нити
Они отбрасывают тень.
Жара. Так хочется раздеться
До неглиже и до штиблет.
Лучами солнца обогреться,
Но не позволит этикет.
- Жара. Так хочется прохлады! –
Засохший лист прошелестел.
Все покидают стены града.
«Петра творенье» опустел.
В тот день на пристани Дворцовой
Герой наш Настю провожал.
Любовь. Вначале было слово,
А после голос задрожал.
- Пишите. – Буду непременно.
- Не знал, что так могу желать
Прихода осени надменной,
Чтоб с Вами встретиться опять!
Тепло руки, любимый взгляд.
Отходит с пристани фрегат.
Попутным ветром небеса
Надули судну паруса.
Когда с любимыми в разлуке
Нас заставляет быть судьба,
Мы пребываем в жуткой муке.
Внутри нас деется борьба.
И правильней всего отвлечься
Делами нужными семье.
Хотя возможно и развлечься,
Так много искуса извне:
Писать стихи зовёт Оленин.
Там Грибоедов, Карамзин.
Возможно игры света с тенью
На холст ложить, как сам Щедрин.
Или ходить в библиотеку,
Где Дельвиг за томами дремлет,
Или нырять с причала в реку,
Но лепшее всего – в деревню.
Что ж, решено, давно именье
В семь тысяч душ не навещал.
Там он найдёт уединенье.
Уже и маме обещал.
Блаженный сон под сенью сада
В родительском селе Отрада.
Решили – сделали. Собравшись
И снарядивши экипаж,
С прислугой, с домом попрощавшись,
Орлов велит грузить багаж.
Стучат подковой пристяжные,
Коренник топчется на месте.
Как говорят про нас - в России
Впрягают долго, быстро ездят.
Орлов с maman в карету сели,
Закрыли дверь и, понеслась
Шальная тройка. Вёрсты пели.
Карета прыгала, тряслась.
Скучна российская дорога –
Ухабы, ямы, верстовые.
Царь обещал: ещё немного
И всюду будут мостовые!
Пройдут года, века и сроки,
Но не преданья про дороги.
Изрядно потрясясь по долам,
В пути сто раз перекрестясь,
Сознанием и чувством полон,
Граф обретает с миром связь.
Вот и родимая усадьба -
Фонтаны бьют перед дворцом,
Крестьянки в изумрудных платьях
Ждут с караваем пред крыльцом.
СлепИт стеклом оранжерея,
Ласкает сердце Благовест,
Звучит оркестр в то же время,
Заполоняя всё окрест.
Мир краски, музыки и смеха:
- Ликуйте, барин наш приехал!
Пора Отрадного безделья
Идёт на пользу господам.
Охота…. Загоняя зверя,
Граф мчал часами по следам.
Бывало до захода солнца
Подранка не случится взять,
Но только ночь спит; до донца –
Он снова зверя добывать.
То граф весь день читает книги,
Что Ломоносов собирал,
То крошит уткам в пруд ковриги,
А то сбирает минерал.
Всё хорошо, вот только долго
Нет от любимой ни строки.
И колет ревности иголка,
Да так, что написал стихи.
А вот куда прислать не знает -
Не дали адреса в Париже.
Перстом страницы книг листает
И взгляд печально строчки лижет.
Так длилось месяц. Может больше.
Но вот в один прекрасный миг
Орлов решил поспать подольше,
Но не сбылось. Пред ним возник
Нет, не курьер, а вестник божий,
Принесший в дом благую весть.
Письмо с клеймом французским сложил
И сгинул, отказавшись сесть.
Не досмотревши сон до точки,
Встал Александр, вскрыл пакет,
Достал два маленьких листочка –
Ему с Парижа шлют привет:
- Salut*, мой друг. Bonjour, любимый.
Я Вам пишу при свете дня.
Надеюсь, ангелом хранимы,
Вы не серчаете зазря.
Моё письмо быть может долго
Искать Вас будет, милый мой.
Я на чужбине вою волком
И очень хочется домой.
Мне мнится - я в твоих объятьях,
Тепло и ласки милых рук,
Освобождающих от платья
И томный взгляд, и страстный звук….
Скорей бы завершилось лето!
Я, как и Вы, влюбилась в осень.
Пишите. Буду ждать ответа.
Париж, Париж…. Как он несносен!
Взяв лист веленевой бумаги,
Граф заскрипел пером ответно.
Туманит взор от лишней влаги,
Что с глаз стекает незаметно.
- Родная, милая, простите,
Что сомневаться в Вас посмел!
Мне Ваша весточка – спаситель!
Я уж надеяться, не смел.
Но всё сбылось. Вельми* доволен.
Понеже* прочитал Ваш текст.
Я Вам пишу - молчать не волен.
То, судя по всему, мой крест.
Вы моя Муза, моя страсть,
Моя любовь и вдохновенье.
На днях произошла напасть
И я сложил стихотворенье.
Сейчас его Вам напишу,
Но, право, не судите строго.
Вы – та, из-за кого дышу,
Кого всю жизнь просил у Бога.
Любовь – есть Бог! И в день седьмой
Он, отдыхая в тишине,
Окутал ей весь шар земной.
И потому позвольте мне
Не сердцем чувствовать – Душой!
И признаваться не словами
В любви единственной, большой,
Колена преклонив пред Вами.
И каждой клеткой ощущать
Дыханье и биенье пульса.
Стихи и песни посвящать
Лишь Вам одной, всю жизнь, клянусь я!
Граф запечатал текст в пакет,
Кому, куда и всё такое….
То возымело свой эффект
И зАжил граф Орлов в покое.
Час мчит за часом, день за днём,
Из дней слагаются недели.
И вот, горящие огнём,
С деревьев листья полетели.
Сентябрь - тот ещё хорош
Приходом осени - девицы.
А с октября начался дождь –
Добро пожаловать в столицу.
Привет, гранитный Петербург!
Сырой и серый, аки Лондон.
Как пишет ихний драматург –
Лишь только там родятся лорды.
У нас другие господа,
А в целом – те же дождь и сырость.
Братает наши города
Туман с реки и божья милость.
Октябрь. Мириады слёз
Небесных затопляют землю.
Летит вода из-под колёс
На тех, кто на ходу задремлет.
Замёрзли яблони в садах
И не работают фонтаны.
Самсон и Лев в его руках
Стоят в воде, как истуканы.
Нева подвыросла зело.
Пресветлый перебрался в Зимний,
Понеже Царское Село
Почти неделю топят ливни.
Во всей столице лишь Орлов
Не замечает непогоды,
Глядя на всех поверх голов:
Разверзлись хляби? Что с того-то?
Ему нет дела до небес,
Судить его не в нашей власти.
Один лишь мучит интерес
Орлова – скоро будет Настя.
«Еще каких-то пару дней
И плюсом несколько мгновений
До встречи с милою моей
В одном - едином упоении!».
И день пришёл. Под стук дождя
К Шлагбауму граф собрался, чтобы
Совсем немного погодя
Увидеться с одной особой.
Как по реке плывёт карета
Средь луж по графскому указу.
И хоть не верит он в приметы,
Но по пути случился казус.
Какой-то старый сумасшедший
Остановил клюкой коней.
Трясёт брадой, кричит: - Ты лепше
Вернись домой, не едь за ней!
- За кем? Ты видно перепутал?
Я еду за своей невестой.
- Всё верно – бес тебя попутал!
А ей - лишь в преисподней место!
- Тебе наверно, старец, худо.
Не знаю, что тому причиной….
На, выпей и не зри столь люто.
Граф одарил его полтиной.
А кучер крикнул: - Прочь с дороги!
Взмах плётки и помчали кони.
«Кто только не полез в пророки.
Брада седа, а глаз вороний….»
Прибыв к полудню на Заставу
Наш Александр остался ждать.
«А всё же, по какому праву
Старик хотел мне помешать?»
«В конце - концов, - Орлов подумал,
Что будет - то не миновать.
Сейчас уж этот старец шумный
Наверно начал пировать».
Граф смежил веки, сон пристал.
Заснул. И дождик перестал.
Проспал весь день, и даже вечер,
Бездвижно, как навек почив.
Вдруг, чувствует – ему на плечи
Ложатся длани. Граф, вскочив,
Целует милое создание
И поднимает на руках.
Сверхучащённое дыхание,
Блеск глаз и слёзы на щеках.
- Ну, со свиданьицем, родная!
- Bonjour, любимый! Наконец
Воскоре воля неземная
На нас возложит свой венец.
- Поедем к нам, все будут рады!
- Ты отвези меня домой.
Лишь после свадьбы все преграды
Падут промеж тобой и мной.
- К венчанию уж всё готово!
Жениться можно хоть сейчас!
- Терпи, мой милый, до шестого –
Уже означен день и час.
Когда желает сердце петь,
Когда взрывается внутри –
Так трудно день перетерпеть,
Тем паче, когда оных три.
Льёт ливень серой бахромой,
Синеет мрак над речкой тёмной,
Глас божий Спаса на Сенной,
Попутным ветром принесённый
И, как мольба: - Не надо, Саша.
Через три дня я буду Ваша….
Приготовленья, крики, споры,
Портной, сапожник, парикмахер…
Предчувствие развязки скорой
И житие в законном браке.
Всё это с нами происходит
Хоть раз на жизненном пути -
Дождливым утром солнце всходит
И сердце рвётся из груди.
Не знаю, каково у вас,
Боюсь обидеть ненароком,
Но я уверен в том сейчас,
Что первый брак всегда от Бога.
Потом быть может и второй,
И третий, если хватит силы,
Но сердце остаётся с той,
Что только о любви просила.
И даже ночью всё сознание
У графа заняло венчание.
Храм Божий. Множество гостей.
На куполах крестов не видно.
Аристократы всех мастей
Шипят устами безобидно.
Выходит дьякон, молодым
Выносит кольца на подносе.
Затем священник с ликом злым
Две чёрные свечи приносит,
С которых льётся чёрный свет,
Который не свет;т, не греет.
Орлов подумал: «Это бред!»
Но на невесту зреть не смеет.
Он огляделся вкруг себя –
В кромешной тьме толкутся тени.
Как внутрь земного бытия
Прорвался чей - то чёрный гений.
А на иконах лик святых
Сменился на греховный лад.
Льёт кровь из их очей пустых
И заливает весь оклад.
Немеют ноги, слипся рот,
Да так, что не раскрыть уста.
- Ежели дорог свой живот,
То откажись, граф, от Христа! -
Гласит священник, лая псом
И обещая все блага.
При этом щёлкает хвостом,
А на главе блестят рога.
- Изыди, Диавол! Чур, меня!
Он сунул крест Нечистой в пасть.
Вскочил, остатки сна гоня,
Но прихватил ухмылку Насти….
Прескверный сон. Суши'т во рту.
Тошнит и ночь черна, как бездна.
Списал свой сон на духоту,
Да на мальчишник, наш болезный.
В любимой он души не чает –
Грядущим утром обвенчают.
С утра льёт дождь – то плачет небо,
Не разделяя торжества.
Но все хотят вина и хлеба,
Чтобы говеть до Рождества.
Безумный ветер пригибает
В садах деревья до земли.
Захочет – лодки разметает,
Захочет – топит корабли.
Нева поднялась сверх отметки
Аршина на три, а народ
Вали'т деревья, рубит ветки
И, дабы плавать, строит плот.
К полудню капать перестало.
«То добрый знак», - подумал граф.
«Знать время выезда настало».
Собравшись – выбежал, стремглав.
Прибыли в Храм Креста Господня.
Открыли Обыскную книгу,
Прочли – написано: сегодня
Венчают их пред Божьим ликом.
Орлов томится в ожиданье.
К невесте выслали гонца
Затем, чтоб подтвердить желанье
Предстать пред образом Творца.
Чрез час приехал целый поезд,
Привезший чадо Трубецких.
А с ней и родственников помесь –
Я выше вам представил их.
ТАинство брака. Чин венчания.
Не думаю, что согрешу,
Коли открою эту тайну.
Сейчас её вам опишу.
К венчающимся вышел дьякон:
В руках поднос, на оном кольца.
Зовёт во храм и добрым знаком
Звучит молитва богомольца.
Знакомый нам уже священник
Из Царских Врат выносит свечи
Венчальные, как знак прощенья
Пред Богом. Таинства предтеча.
Жених с невестой со свечами
Выходят на средину храма.
Все славят Господа речами,
Кури'тся дымом фимиама.
Будет им страж в их совместной судьбе -
«Слава тебе, Боже наш, слава Тебе!».
Возложены на аналое
Венцы, Евангелие с Крестом.
Пред ним на плат восходят двое,
Чтоб клятву дать перед Христом.
Идёт опрос поочерёдный –
Правда ль, что он жениться хочет?
Ответ звучит богоугодный:
- Да это правда, честный отче.
Вопрос второй: А не был связан
Ты клятвою с другой невестой?
- Нет, никому я не обязан!
Клятв не давал, и это честно!
Вопросы те же, но невесте.
Вдруг в небе что-то загрохочет!!!
- Правда, что хочешь жить совместно?
- Да, это правда, честный отче!
- Не связана ли обещаньем,
Аль клятвой верности другома?
- Нет, честный отче! Пред венчаньем
Все крестятся под звуки грома.
Затем священник предлагает
Окольцеваться молодым.
Три раза кольца обменяют
И перст украшен золотым.
Божественная благодать,
Дела и помыслы благия.
Всего в словах не передать,
Когда начнётся Литургия.
Ектенья о благостоянии
Души и тела молодых.
Воспоминанье о создании
Живущих в браке и живых.
Молитва о поминовении
Родителям, их воспитавшим!
Любви и мира, и терпения,
И благодати чадам вашим!
Всех благ в отпущенных часах
И вечной жизни в небесах!
Зн;менует крестообразно
Венцом священник жениха.
Орлов целует образ страстно,
Шепча: - Избави от греха.
Звучит - Венчается раб Божий….
Благословление. Аминь.
Благословил невесту тоже.
В её очах лазури синь.
Затем священник произносит
Слова, церковно говоря.
Их прямо к Господу уносит:
«… славою и честию венчай я!»
Весь смысл брака по - христиански
Не в том, что «смерть нас разлучает»,
А в том, что после смерти в Царстве
Своём Господь нас обвенчает.
Любите так, как Церковь Бога
Так, как Господь своих детей.
Любовь – открытая дорога
Для всех. В ней нет кривых путей.
Венки на головах влюблённых.
Их брак хранит великий страж.
В главах, пред Господом склонённых
Витает сказочный мираж:
Им чудится - они, как дети,
Бегут босые по росе.
Одни на целом белом свете…
Хотя, куда девались все?
То просто мутится сознание.
Мы возвращаемся к венчанию.
«Брак честен, ложе непорочно,
Ибо Христос благословил…»
Вино испито смачно, точно
За три подхода, что есть сил.
Три круга подле аналоя.
Рука в руке, поют тропарь.
Живите в радости, в покое.
Жена – царица, муж ей царь.
«Носите тяготы друг друга»
Живите лишь любови для.
Благослови, Господь, супругов!
Не забывайте сего дня.
Пред Царскими Вратами образ
Спасителя жених лобзает.
Анастасии слышит возглас,
Что, словно меч, его пронзает.
Глядит с иконы Божья Матерь,
Невеста подойти не смеет.
Оглядывается на паперть
Бледнеет лик и взгляд тускнеет.
- Что происходит, моя лада?
- Да… просто мне нехорошо.
- Переусердствовало чадо, -
Сказал священник. – И ешо,
Вот Богородицы икона
Возьми её к себе домой.
Живи по Божьему закону
И будь прилежною женой.
Скажу тебе, - он молвил графу
И после помолчал немного.
- Любовь – непуганая птаха.
Любя жену, люби в ней Бога.
Многие лета новобрачным.
Супруги сходят с солеи*.
Всё стало ясным и прозрачным
И все спешат поздравить их.
«Отец и Сын и Святой Дух…»
И падший Ангел сыплет пух….
Деревья, как на поле брани,
Разбросаны по мостовой.
Протягивают ветви – длани,
А ветер поднимает вой.
- Сия погода враз для свадьбы, -
Вполголоса шептался люд.
- Сменили б день. – Эх, кабы знать бы!
Да, ныне ветр и вправду лют.
А вихорь в реках и каналах
Вздымает воду до брегов.
Как на дыбы Нева привстала
И рвёт гранит своих оков.
Столицу громом сотрясает
И льёт дождём и сыплет градом.
То в жар, то в дрожь её бросает
И только молодые рады.
Расчистил кучер пред каретой
Дорогу и по мостовой
Везёт Орлов частичку света
Небесного к себе домой.
А вслед за ними едут гости,
О коих он не забывал.
Стучат колёса, словно кости,
Как бы зовя: «На бал, на бал».
Их снова в музыке закружит.
А после танцев – поздний ужин.
Дворец Орловых. Пред фасадом,
Что нависает над Невой,
Стоит домина с зимним садом,
Аки Галерный постовой.
Фасад с изысканным декором,
Изображающим: орлов,
Ветвей дубовых и лавровых.
Грифонов и, конечно, львов.
Заходят друг за другом пары,
Прибывшие по приглашеньям.
Без дам явились лишь гусары,
Готовые к любым свершеньям.
Прибыл Великий Император,
На этот раз с Императрицей,
Член Думы, с ним глава Сената
И высший чин со всей Столицы.
Вот и Орловы – Трубецкие
Домой явились, наконец.
Преодолевши городские
Заторы, входят во дворец.
Поочерёдно, чин по чину,
Их поздравляют с торжеством.
Жену – мадам, его – мужчины.
Подарки – златом и сребром.
Восторги, шутки, поцелуи….
Чем больше дров, тем гуще лес.
И, словно дождевые струи,
Полился дивный полонез.
Все сразу повставали в пары,
Поплыли молодым вослед.
Длинней Невы, длинней Луары.
Реки такой на свете нет.
И целый час сие теченье,
Людское, шло: Мужья и жёны,
Младые в призрачном влеченье,
Счастливые молодожёны.
Когда все в вальсе закружились,
Орлов и Настя испарились.
Горит пред образом лампада
И канделябр у изголовья.
- Приди ко мне, моя услада, -
Зачал влюблённый с предисловья.
- Я так мечтал об этом, Настя!
- Я, как и ты, мечтала тоже!
Супруг супругу взглядом ла'стит,
Ложа' в супружеское ложе.
Слиянье тел, шуршание юбок,
Сплетение губ, телес, волос.
Вином любви наполнен кубок,
Так пей, пока не пролилось!
Но почему твоя супруга,
Когда означен Третий Рим,
Вдруг отстраняется с испугом,
Глася: Давай поговорим!?
- Да, полно, милая, позднее.
Поговорим с тобою утром.
Ведь утро ночи мудренее, -
Ответил граф в сомнении смутном.
- Нет, муж мой милый, между нами,
Наверное, момент настал.
Гляди – Нева не бъёт волна'ми
И ветер злиться перестал….
С Адмиралтейской башни пушка
Палит в ночи, как знак беды.
Звон;т соседняя церквушка
О том, что прибыло воды.
И тень сомненья омрачает
Чело Орлова тот же миг.
Своей любимой отвечает,
Что слушает и он постиг:
- Коль слушаешь меня, то внемли
Ты гласу вопля моего:
Поймёшь, тогда тебя объемлю
И будет всё и ничего.
- Ты говоришь со мной загадкой.
О чём она? Открой секрет.
- Не торопи меня, мой сладкой.
Я нарушаю свой обет.
Сперва скажи мне - ты не видишь
Виденья, иль какие сны?
Кого в них любишь - ненавидишь,
Сколь святы, или же грешны?
- Зачем тебе? Не понимаю…
Ну, что ж…. Отвечу, коли надо.
Насколько я припоминаю
Мне было ви'дение сада….
В нём я с женой. И так покойно,
Тепло и радостно внутри.
Потом нам сделал кто-то больно….
- Так значит, вас там было три?
Я видел трёх, но был четвёртый –
Незримый, кто подвёл итог.
Я помню взор его простёртый.
- Всё верно. Это был сам Бог!
- Откуда ты?...
– Вопросы позже.
Я расскажу и про Него, -
Сказала и мороз по коже.
- Должно случиться дня сего
Прозрение, супруг любимый,
В том кто есть я, и кто есть ты.
О том, как Господом любимы,
Мы оказались у черты.
Как нас прогнали из Эдема.
Ведь ты – Адам, я это Ева.
Орлов застыл, как изваянье,
Не в силах слово произнесть.
В главе неслись воспоминанья
И мысли, коим счёта несть.
Анастасия продолжала:
- Вам доказательства нужны?
Извольте, граф, - змеиным жалом
Язык двоится у княжны.
- Как объясните наше сходство
С фонтанами, что в Петергофе?
- Оставьте это сумасбродство!
Адам схоронен на Голгофе.
Схоронен - да, но только тело.
Душа же, получив свободу,
Тела сменяет между делом,
Родясь на свет опять в субботу.
Мне сны самой такие снятся,
Но есть другая сторона –
Ко мне во снах нача'л являться
Князь Тьмы, иначе Сатана.
Молчите! - не перебивайте,
Не то я мысль не завершу.
Прошу Вас, высказаться дайте! -
Я очень скоро всё скажу.
Так вот, мне было откровенье,
За тем в Париже и была,
Что наше, собственно, спасенье
Чтоб я ребёнка родила.
Родившись, вырастет он быстро -
То существо из высших сфер.
Из лона явится Лучистый,
Но падший ангел Люцифер.
- Ты что, совсем ума лишилась?
А как же истинная вера?
Ты, как овца, с дороги сбилась,
Коль говорить сие посмела.
- Неправда то, супруг мой любый.
Не веришь? Зри в мои глаза! –
Гласит она, оскалив зубы.
Он зрит и видит: Чудеса!
Среди равнин, подобных раю,
Бегут они в руке рука.
Над ними херувимов стая
Летит, сбивая облака.
Они опять Адам и Ева –
Бессмертны и равны богам,
С которыми глаголют смело.
И Змий, крадущийся к ногам….
Но что такое? Стуки в двери.
- Сбирайтесь, граф, уже вечеря.
Стучатся вновь...
– Мы будем позже.
- Нам показалось, что Вы спите.
- Любезнейший, ослабьте вожжи.
Ступайте вниз.
– Но, граф….
– Идите!
- На чём же мы остановились?
Ах, да, я зрил Эдемский сад.
С очей жены ручьи полились:
- Любимый мой, ты мне не рад?
Ты мне не веришь, что возможен
Рай на земле, но без Него?
- Допустим это так, но всё же,
Там были мы и никого….
Куда же подевались люди? -
Вот, что узнать бы я хотел.
- А больше никого не будет -
Лишь ты и я и… Люцифер.
- Так, значит, никого не станет -
Всех Лучезарный уничтожит,
Когда из праха он восстанет?
- Да, муж мой милый! Ну и что же?
- И даже Бог не помешает?
- Бог – свят, а падший Ангел – грешен.
- Ужель тебя не устрашает
Расплата? – Ты на том помешан.
Бог в небесах. Когда родится
У нас ребёнок, наконец,
Всё на земле переменится –
Появится другой Творец.
Тогда, - гласит Анастасия,
Явится истинный Мессия!
Настал момент, какой бывает
Хоть раз у всех. В нём я и ты был.
Как истинная вера тает
Пред искусом. И труден выбор.
У ног Орлова Настя плачет
И мысли ускоряют бег:
Ведь он – Адам, а это значит -
Он просто грешный человек.
Очей прекрасное сияние,
Нагие перси, стройный стан.
Вкусивши с дерева познания,
С грехом бороться граф не стал.
И рухнул ниц Адам пред Евой,
И вновь разверзлась неба твердь!
Плоды, надкушенные, древу
Уже не пригодятся впредь.
И пело ложе, заливаясь.
Увы, забытые гостями,
В одно единое сливаясь,
Рождали грех, кипя страстями.
Так бы и было, но по счастью,
Как будто выразив протест,
Вдруг выпал на нагую Настю
С груди его нательный крест.
Вмиг биться сердце перестало,
А перед этим просто пело.
Знать время Демона настало –
Его супруга зашипела.
Тут ветер налетел из сада
И, канделябры затушив,
Разбил окно, задул лампаду,
Исчез, людей заворожив.
И чудится с раскатом грома:
- Ты будешь вечно предан блуду!
Глас графу явственно знакомый:
- Ты грешен! Смертен! Вон отсюда!
Орлов хотел перекреститься –
Не поднимается рука,
Хотел пред Богом помолиться,
Но как заклеились уста.
Он молит мысленно: "Не надо.
Отец, прости грехи злодею!"
И слёзы льются водопадом:
- Ибо не ведаю, что дею….
Граф «Отче наш» хотел молитву
Прочесть, как будто бы в тумане.
Но как порезался о бритву –
Слова забыл, а душу ранил.
Грохочет гром, Нева стучится
В окошко, как незваный гость.
И продолжает ветр кружиться,
На граде вымещая злость.
Анастасия вопрошает,
Пытаясь гром перекричать:
- Ведь он нам попросту мешает
Дитя любимое зачать?
Ты видишь сам - на что он годен,
Сидящий там, на небесах?!
Лишь захоти – и ты свободен!
Не сможешь – превратишься в прах!
Орлов, под вопли урагана
Присел с женою на кровать.
- Ты Господом была мне дана.
Не смеет он тебя отнять!
Ужели всё было напрасно?
…Не поминайте это всуе -
Мы видим молодых в прекрасном,
Последнем, страстном поцелуе.
И в этот миг, пред небом грозным
Граф крестится, но дюже поздно.
Тут молния в окно влетела,
По одру разметав два тела.
С открытым взором, в позах странных
Лежат младые бездыханно….
Санкт – Петербург ещё неделю
Топило, но пора пришла
Итоги подводить потерям,
Когда Нева в брега вошла.
Пропало множество народа,
Курей, домашнего скота,
А от домов и огородов
Вообще осталась пустота.
Говаривали, что в Столице
Скопилось множество грехов -
Вот и воздал Господь сторицей
Вперёд на несколько веков.
Другие брешут, что наверно
Очистил град Господь от скверны.
Куда пропали наши двое
И в чём причина их кончины?
Я как – то слыхивал такое,
Что поглотила их пучина -
Мне моряки об этом бают,
Кто помогал в тот день несчастным:
Такие чудеса бывают –
С утра день выдался ненастным.
Спасая люд простой и знатный,
Рискуя жизнью, моряки
Уж собирались в путь обратный,
Вдруг видят - посередь реки
Плывёт огромный чёрный аспид,
Обвив кольцом нагую Настю.
Весь путь до Финского залива
Он плыл свободно и игриво.
А граф Орлов исчез бесследно,
Неясен был его конец...
Надеяться, конечно, тщетно
На то, что взял его Отец ;
Не место грешникам в раю -
Им век кротать в другом краю….
Эпилог.
Москва – река. Прекрасное сегодня.
Ирония судьбы всегда странна -
Любовь сошла на землю в половодье...
Что город для неё и что страна…
24.04.2013г. - 06.08.2013г.
Пояснения:
Гамбит - (от итал. gambetto — подножка) — Начало шахматной партии, в которой ради скорейшего перехода в нападении жертвуют пешкой или фигурой.
mon cher (фран.) - мой дорогой.
maniеre (фран.) - мода
Bonjour mesdames (фр.) - Здравствуйте дамы
bonjour messieurs (фр.) - Здравствуйте господа
maman (фр.) - мама
madame (фр.) - мадам, сударыня.
бостон - карточная игра.
amour (фр.) – любовь.
garсon (фр.) – мальчик.
агенд (устар. русск.) - Дамский бальный аксессуар. Памятная книжка, в которую записываются распорядок бала и имена кавалеров, заранее изъявивших желание танцевать тот или иной танец. Обычно представляет собой изящный миниатюрный блокнотик, с вложенным в него карандашом.
Juste la pause (фр.) – просто перерыв.
Ланиты (ст. русский) – щёки.
Пьер-Симон Лаплас (фр. Pierre-Simon de Laplace; 23 марта 1749 — 5 марта 1827) — выдающийся французский математик, физик и астроном.
Baiser amour apothеose (фр.)- Поцелуй - любви апофеоз.
L'amour (фр.) – любить, любовь.
Je t'aime (фр.) – я тебя люблю.
La mia del Giocondo (итал.) – моя дель Джокондо (Лиза дель Джокондо, также известная как Лиза Герардини, Джоконда и Мона Лиза — знатная флорентийка, предположительно изображённая на знаменитой картине Леонардо да Винчи).
Trеs bien! (фр.) – Очень хорошо!
Зело (устар. русск.) - очень, весьма.
Merci (фр.) – спасибо.
Salut (фр.) – привет.
Вельми (устар. русск.) - очень, весьма.
Понеже (устар. русск.) - поскольку, так как, потому что.
Солея; (лат. solea, от solum — ровное место, основание; пол) — возвышение пола перед алтарной преградой или иконостасом в христианском храме.
