Здесь рукою подать до Бога...

Мои чёрные терриконы

Подпоясаны бузиной.

«Папа, пап! Наверху драконы!

Белохвостые! Надо мной!»

Мама выбьет из кукол крошку,

Мелкий щебень, цветной песок.

Наругается - понарошку!

Поцелует потом в висок.

По разбитой дороге /к небу/

Деда жёлтые «Жигули»,

Мчатся в город – за чёрным хлебом*.

А я грязная – вся в пыли!

В погребах пауки, да банки.

Сладкий холод, запретный мёд.

Это детство ручной огранки –

Кто с Луганщины – всё поймёт.

У забора – седой бессмертник,

Тонет в мареве абрикос.

Помнишь бабу, её передник?

Помнишь тяжесть её волос?

Ну, а запах воды в бидоне?

А журчание всех криниц?

Хруст побелки в отцовском доме?

И отсутствие двух границ –

От вокзала и до порога

Мамин лес и отцова степь.

Здесь рукою подать до Бога –

Здесь сплошная стальная крепь.

Папа, пап, ну а что же с хатой?

Вас в живых никого уж нет...

Ах, какой я была богатой,

В свои пять с половиной лет!

 

 

* во времена моего детства в этих местах продавался не черный (как в Москве), а серый хлеб - из какого-то другого теста. Это была целая детская трагедия, потому что местный хлеб я (автор) не любила до истерики. Родным приходилось идти на разных ухищрения, чтобы как-то и где-то достать мне "черный" хлеб, к которому я привыкла )))