Египетские ночи.

Страхов Б.Б.

 

 

 

ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ.

 

(Стихотворная версия повести А. С. Пушкина.)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Москва. 2003 г.

Cтолицы нашей житель славный,

Судьбою он не обделён,

Пред вами Чарский – денди явный,

На вид – лет тридцать, недурён.

 

Поместья, сотни крепостных

Герой от дяди получил,

И не считая благ иных,

Вдруг в «бозе» родственник почил.

 

– Жениться? Нет, я подожду, –

Шутил он меж друзьями,

– Мне напророчили cудьбу

С ветвистыми рогами!

 

Святой не жил в нём, есть грехи,

Ярмо не давит службы,

Талант имеет на стихи,

С писаками не в дружбы.

 

В журналах знали, как поэта

И сочинителем рекли,

Ему не льстило, правда, это –

Досаду вызвать лишь могли.

 

Поэзию боготворил,

Поэтом был от бога,

А светским «львом», конечно, был,

Каких в столице много.

 

 

 

 

- 2 -

 

Но истинное счастье знал,

И сна не требовали очи,

Когда творил, когда писал

До самой поздней ночи!

 

Вот слышен скрип, и дверь открылась:

– Егор опять не у дверей!

И «нечто» в чёрном появилось:

– Пришёл за чем-то иудей?

 

В больших очах – заботы след,

Потёртый фрак – сияет глянец,

И на вопрос пришёл ответ:

Пред ним проситель-иностранец.

 

– Что вам угодно? – Чарский встал,

– Я из Неаполя, художник,

Работал там и процветал,

Теперь в беде – нужды заложник.

 

Хочу домашние дела

В России я поправить,

Идея, кажется, смела,

Да вот не знаю, как наладить.

 

В литературные дома

Иль в театральны ложи,

Где жаждут пищи для ума,

Где собираются вельможи,

 

Прошу вас очень, как собрата,

В профессии моей помочь…,

Вдруг видит в барине он фатум:

– Ни с чем уйти придётся прочь.

- 3 -

Снобизм у Чарского взыграл,

Услышав речи эти,

И еле он себя сдержав,

С негодованием ответил:

 

– Позвольте, слава стихотворца…

Весьма сомнительного свойства,

Непрочна, очень часто рвётся,

Приносит много беспокойства!

 

Вам сообщили это в шутку,

Что я пиит, почти великий,

Я – стихотворец на минутку,

И, как поэт, ещё безликий.

 

Писал немного эпиграммы

Экспромты даже удавались,

От них в восторге были дамы,

Был грех такой! Я в этом каюсь.

 

Сию нотацию прослушав,

Гость извинения просил,

«Пилюлю» мужественно скушав,

С поклоном молча уходил.

 

Хозяин же остыв, решил,

В душе был добр и благороден:

– Отшить беднягу поспешил,

Возможно он на что-то годен?

 

– Уже обиделись, постойте!

– Нет, нет, – звучал глухой ответ.

– Мне мастерство явить извольте!

– Импровизатор – я, Поэт!

- 4 -

– Зачем об этом вы молчали! –

И Чарский ему руку жмёт,

– У нас таких ещё не знали,

Возможно, что успех вас ждёт!

 

Язык ваш, скажем, не в фаворе,

С трудом поймут, но не беда,

И это небольшое горе,

Преодолеем, как всегда.

 

Поедут к вам из любопытства,

Себя, наряды показать,

От быта мерзости и свинства,

Чтоб, невзначай, потом сказать:

 

– Импровизациям внимал,

В салоне, у княгини «К»,

О чём шла речь – не понимал,

Ну, впрочем, было как всегда.

 

Язык, кто знает, или нет,

Но «bravo» крикнут внятно,

Таков у нас менталитет,

Хоть мало, что понятно.

 

Успех я вижу, быть вам в моде!

Задача в общем нелегка,

Подумать надо о доходе,

Маэстро, вот моя рука!

 

С артистом Чарский распрощался,

Надежды шанс ему внушив,

И по балам всю ночь шатался,

К утру проблему он решил.

- 5 -

Закончился последний бал

И Чарский у трактира,

Бессонна ночь и он устал,

Вот итальяшкина квартира.

 

– Есть Бог ещё среди людей:

Даёт княгиня залу нам,

Билеты делайте скорей,

Вас ждёт удача, верю, там!

 

Ошеломляющий успех,

Не обещаю вам, признаюсь,

Не буду брать на душу грех,

Но за барыш уже ручаюсь!

 

Маэстро наш весь засиял:

– Дела идут, вот это славно!

Потом подумавши, сказал,

Что захмелел от счастья явно.

 

– Я в благодарность подарю, –

Сказал, прищурив правый глаз, –

Импровизацию свою,

Лишь дайте тему на заказ.

 

– Но как! Без публики! Оваций!

– Пустое! Где же ваш заказ?

– Вот тема для импровизаций,

Пожалуй, подойдёт, как раз:

 

– Творцом толпе не управлять,

Свободен в выборе он песен,

А с восхищением внимать,

Как мир поэзии чудесен.

- 6 -

Глаза певца пожар явили,

Аккорд гитары, взяв рукой,

И строфы чудные поплыли

Спокойной, плавною рекой.

 

((((( Поэт идёт – открыты вежды,

Но он не видит никого;

А между тем за край одежды

Прохожий дёргает его…

«Скажи: зачем без цели бродишь?

Едва достиг ты высоты.

И вот уж долу взор низводишь

И низойти стремишься ты.

На стройный мир ты смотришь смутно;

Бесплодный жар тебя томит;

Предмет ничтожный поминутно

Тебя тревожит и манит.

Стремиться к небу должен гений,

Обязан истинный поэт

Для вдохновенных песнопений

Избрать возвышенный предмет».

Зачем крутится ветр в овраге.

Подъемлет лист и пыль несёт,

Когда корабль в недвижной влаге

Его дыханья жадно ждёт?

Зачем от гор и мимо башен

Летит орёл, тяжёл и страшен,

На чахлый пень? Спроси его.

Зачет арапа своего

Младая любит Дездемона,

Как месяц любит ночи мглу?

 

 

 

- 7 -

Затем, что ветру и орлу

И сердцу девы нет закона.

Таков поэт: как Аквилон

Что хочет, то и носит он –

Орлу подобно, он летает

И, не спросясь ни у кого,

Как Дездемона, избирает

Кумир для сердца своего.)))))))

 

– Ну, каково? ...

– Невероятно!

Чужая мысль лишь к вам придёт,

Как из неё, мне непонятно,

Мгновенно вызревает «плод»!

 

Поэт, как раб свободы ждёт

Благого вдохновенья,

С трудом строфа к нему идёт,

Пока не клеится творенье.

 

А вывод может быть один:

Импровизатор утверждает,

Что он процессу господин,

И вдохновенье созидает!

 

Маэстро вспомнил: – Моя касса!

Тут изменился его лик,

И рухнул он с высот Парнаса

В контору лавочника вмиг.

 

Дилемму тяжкую решать –

В билете цену нужно ставить:

– Целковых может эдак пять?

Нет – это много, нужно сбавить!

- 8 -

 

 

 

 

2 часть

Подмостки стройны, стулья в ряд,

Княгини зала блещет светом,

Все свечи в люстрах, там горят,

Но речь, конечно, не об этом.

 

Съезжающихся слышен гул,

Событие прошло чтоб гладко,

Стоит жандармов караул,

Здесь у подъезда, для порядка.

 

Приехал Чарский, осмотрел

Артиста внешность, его вид,

Неважный вывод он имел:

Простой фигляр пред ним стоит.

 

Весь в чёрном с головы до ног,

Наряд такой не одобряет,

Воскликнув: – Да поможет Бог!

Артиста Чарский покидает.

 

Места все заняты, в них дамы,

А важные мужи стоят,

У стен и у подмостков рамы,

«Танкрета» звуки к ним летят.

 

Аккорд последний прекратился,

Невнятный шум со всех сторон:

Маэстро публике явился,

Отвесив низкий ей поклон.

- 9 -

– Чтоб вечер этот знал успех,

Условия совсем не тяжки,

Прошу покорнейше я всех

Писать мне темы на бумажки.

 

Для нас писать – большой недуг!

Не ожидали приглашенья,

Вся зала замолчала вдруг,

И делу не было движенья.

 

– Застряли, как всегда опять, –

И Чарский недоволен,

Пример ему придётся дать,

Хотя совсем не склонен.

 

Перо в руках, бумагу взял

И призадумался немного,

Вдруг быстро тему написал

И кинул её в вазу строго.

 

Два журналиста вслед поднялись,

И секретарь посла, юнец,

У вазы вместе оказались,

Ещё какой-то молодец.

 

А следом – милая девица,

Несла ужасной темы груз,

Она, как раненая птица,

Являла собственный конфуз.

 

За ней с усмешкой наблюдали, –

Дам осужденья полон взгляд,

Заказ артисту передали,

И тем закончен был парад.

- 10 -

Поэт на стол поставив вазу,

Записки посчитал, учёл,

А в залу не взглянул ни разу,

Пока все темы не прочёл:

 

«Царица Клеопатра,

История любви безумий».

Есть тема будто для театра:

«Помпеи гибель и Везувий».

 

«Окно темницы и неволя;

Мне из него весну глядеть,

Сполна испить придётся горя,

Ведь мне достаточно сидеть».

 

Вот «Тассо», звавшийся Торквато,

«Семейство славное Ченчи» –

Триумф имели все когда-то,

Аристократы, богачи.

 

– Как тему выбрать? Кто решит?

Иль жребий кем-то будет брошен?

Поэт волнуется, спешит,

Вот, наконец, народ опрошен.

 

– Дадим всё случаю решать! –

Вопрос иной поэт даёт:

– Кто будет тему выбирать?

Никто на это не клюёт.

 

Импровизатор удивлён,

Инертность залы поражала,

Красу-девицу видит он,

Беспечно веером играла.

- 11 -

С мольбою ей в лицо взглянул –

В глазах её отказа нет,

С подмостков ветер его сдул

И с вазой в миг пред ней поэт.

 

Изящно встала, не смутилась,

Лукавым взглядом всех обводит,

Вот ручка в вазе очутилась, –

Там наугад бумажку ловит.

 

Маэстро здесь для пользы дела

Прочесть её записку просит,

Она не возражает, смело

Ту тему в залу всю доносит:

 

– «Царица Клеопатра,

История любви безумий».

– Ну, что же, тема мне понятна,

Но мысли есть и для раздумий.

 

– Кто эту тему дал в заказ?

Мне некогда, весьма спешу!

Необходимо знать от вас,

Что вы имеете в виду?

 

Смешным вопрос казался всем

И вызвал в публике он спор,

На деву дамы, между тем,

Бросали взорами укор.

 

Как будто бедная девица,

Не выдержать позор такой,

Сама развратная царица,

И слёзы полились рекой.

- 12 -

Но далее терпеть, невмочь,

И Чарский сообщил поэту,

Девице надобно помочь:

– Бумажку я подкинул эту!

 

Купить любовь ценою смерти,

Виктор Аврелий в это верил,

Задача трудная, поверьте,

На Клеопатре он примерил.

 

Честь, чтобы сохранить поэту,

За тему выкуп вам вношу.

И взять, последуйте совету,

Другую тему попрошу.

 

Но Бог уже вошёл в него,

Глаза трепещут в лихорадке,

Вокруг не видит никого,

Как будто с ним не всё в порядке!

 

Он вытер бледное чело,

Мешают очень капли пота,

И началась внутри него

Уже волшебная работа.

 

Поэт почувствовал, проник

Импровизации во власть,

И мысли, что пускать привык,

Как стрелы, – в цель должны попасть!

 

Вот руки на груди крестом,

Музыка смолкла, шаг вперёд…,

И зашептались все кругом:

Сейчас, пожалуй, он начнёт!

- 13 -

(((((((( Чертог сиял, Гремели хором

Певцы при звуке флейт и лир,

Царица голосом и взором

Свой пышный оживляла пир;

 

Сердца неслись к её престолу,

Но вдруг над чашей золотой

Она задумалась и долу

Поникла дивною главой…

 

И пышный пир как будто дремлет,

Безмолвны гости. Хор молчит.

Но вновь она чело подъемлет

И с видом ясным говорит:

В моей любви для вас блаженства?

Блаженство можно вам купить…

Внемлите ж мне: могу равенство

Меж вами я восстановить.

Кто к торгу страстному приступит?

Свою любовь я продаю;

Скажите: кто меж вами купит

Ценою жизни ночь мою? –

 

Клянусь... – о матерь наслаждений,

Тебе неслыханно служу,

На ложе страстных искушений

Простой наложницей всхожу.

Внемли же, мощная Киприда,

И вы, подземные цари,

О боги грозного Аида,

Клянусь – до утренней зари

Моих властителей желанья

Я сладострастно утомлю

И дивной негой утолю.

- 14 -

Но только утренней порфирой

Аврора вечная блеснёт,

Клянусь – под смертною секирой

Глава счастливцев упадёт.

 

 

Рекла – и ужас всех объемлет,

И страстью дрогнули сердца…

Она смущенный ропот внемлет

С холодной дерзостью лица,

 

И взор презрительно обводит

Кругом поклонников своих…

Вдруг из толпы один выходит,

Вослед за ним и два других.

Свершилось: куплены три ночи,

И ложе смерти их зовёт.

 

Благословенные жрецами,

Теперь из урны роковой

Пред неподвижными гостями

Выходят жребии чредой.

И первый Флавий, воин смелый,

Снести не мог он от жены

Высокомерного презренья;

Он принял вызов наслажденья,

Как принимал во дни войны

Он вызов ярого сраженья.

За ним Критон, младой мудрец

Рождённый в рощах Эпикура,

Критон, поклонник и певец

Харит, Киприды и Амура…

Как вешний цвет едва развитый,

Последний имени векам

- 15 -

Не передал. Его ланиты

Пух первый нежно оттенял;

Восторг в очах его сиял!

Страстей неопытная сила

Кипела в сердце молодом…

И с умилением на нём

Царица взор остановила.

 

И вот уже сокрылся день,

Восходит месяц златорогий.

Александрийские чертоги

Покрыла сладостная тень.

Фонтаны бьют, горят лампады,

Курится лёгкий фимиам.

И сладострастные прохлады

Земным готовятся богам.

В роскошном сумрачном покое

Средь обольстительных чудес

Под сенью пурпурных завес

Блистает ложе золото….)))))))

 

 

Не будем мы живописать,

Ночей безумных сладострастья,

Нельзя их нам воспринимать,

Лишь как трагедию, несчастье.

 

Герои подвиг совершили,

И заплативши головой,

Но это в здравии решили,

Ушли достойно в мир иной.

 

 

 

- 16 -

На мысль печальную наводит

Царицы страшное деянье,

Что иногда ко мне приходит, –

Есть от неё нам назиданье:

 

 

Вопрос такой нам шлёт царица:

– Что делаем, пока живём?

Ответом нечего гордится:

Мы кровь свою бездумно льём!

 

За безрассудные поступки,

За то, чтобы свободным быть…

Нам жизнь не делает уступки:

За всё приходится платить!

 

03.08.2002