2.3 Офицерские сыновья.
2.3 Офицерские сыновья
Истоки наших дней зажаты в ДОСах.
Союз знаком нам из конца в конец.
Мы гордо отвечали при расспросах:
"Я буду офицером. Как отец".
И нахлобучив батину фуражку,
В казармах, где жаргон суров и крут.
Смотрели как армейскую упряжку
Отцы по жизни с хрипом волокут.
Мы узнавали дом из строк приказов,
Контейнер трамбовал уют квартир,
И гул прощальных дружеских наказов,
Гонял по лесу тишь армейских "дыр".
Познали с детства сборы и тревоги,
И повидали наяву и в снах,
Как танки месят траками дороги,
И бьют ракеты бреши в облаках.
Прошли года. Шинели трут нам плечи.
Все соки выжимая, словно пресс.
Мы здесь росли, и чужды нам те речи,
Где армию возносят до небес.
У двери ждет тревожная укладка,
Сирены рвут весеннюю капель.
А на коленях спит, зевая сладко,
Наследник мой, закутанный в шинель.
Истоки наших дней зажаты в ДОСах.
Союз знаком нам из конца в конец.
Мы гордо отвечали при расспросах:
"Я буду офицером. Как отец".
И нахлобучив батину фуражку,
В казармах, где жаргон суров и крут.
Смотрели как армейскую упряжку
Отцы по жизни с хрипом волокут.
Мы узнавали дом из строк приказов,
Контейнер трамбовал уют квартир,
И гул прощальных дружеских наказов,
Гонял по лесу тишь армейских "дыр".
Познали с детства сборы и тревоги,
И повидали наяву и в снах,
Как танки месят траками дороги,
И бьют ракеты бреши в облаках.
Прошли года. Шинели трут нам плечи.
Все соки выжимая, словно пресс.
Мы здесь росли, и чужды нам те речи,
Где армию возносят до небес.
У двери ждет тревожная укладка,
Сирены рвут весеннюю капель.
А на коленях спит, зевая сладко,
Наследник мой, закутанный в шинель.
