слон

я хотел разменяться - на вонь, и небритость, и на

безразличье зрачков, и бессилие каждого слова.

и достиг - да настолько удачно, что слово "вина"

может быть лишь "р.п."*, чтоб воспринялось кожей слоновой.

я сижу за стеклом, как откормленный радостный слон -

не смеюсь почему? а когда же слоны улыбались? -

но одним своим ревом смешным и киваньем об залитый стол

я делюсь с вами счастьем, что я - что бы там ни трепали -

не свинья - что я слишком силен, неуклюж и нелеп,

чтобы кто-то хотел на свой праздник сварить мои уши.

не нужна моя смерть и не нужен мой мощный скелет,

да и сам я, большой, как маяк, ни душонке не нужен.

я сижу за стеклом, а за ним бродят толпы зевак -

как и я, веселятся, плюются и тыкают пальцем.

я ушами машу, но машу, что ли, как-то не так -

потому что потыкали, поулыбались и дальше

безразлично прошли в мертвый город, где воет тоска,

где о стены держась, бродят тени в промокших рубашках.

где давно уж не ждут от меня ни ночного гудка без звонка,

ни каких-никаких - хоть увядших - а все же ромашек.

что могу я им дать? мне не жаль ни звонка, ни цветов,

ни, в отличие от человека, себя и бездомной собаки -

только в розовом мире забавных и чудных слонов

никому нет заботы до тех, кто ночует в бараке.

потому, брошен здесь волей рока, а, может, Его,

я глотаю стакан с веселящим отравленным зельем

и, плюя в морду тем, кто еще здесь остался живой,

завершаю осмеянный ими слоновий бестселлер.

 

* - родительный падеж