Финальная сцена: «Happy end» из пьесы Кабан нашего времени
Кабан лежит посередине какого-то сарая. Лежит на спине, голова запрокинута, передние и задние ножки его связаны и торчат вверх. Под перевязь продета суковатая жердь. Шерсть под левой кабаньей ножкой основательно подпалена.
Кабан (не шевелясь):
- «… с свинцом в груди лежал недвижим я…»
Тяжко вздыхает, пытается избавиться от пут. Не сразу, но ему удаётся освободить передние ножки.
Кабан (потирает места, которые были перетянуты верёвкой, обнаруживает опаленную шерсть под левой ножкой):
- «С свинцом в груди и жаждой мести, поникнув гордой головой!…»
Кабан (обнюхав опалённый участок, пытается встать, но чуть не падает – задние ножки еще связаны. Начинает распутывать и их, временами прерываясь на монолог):
- Так лопухнуться! И на чём - на фатуме! А все это зелье – напился как последняя свинья (подумав), точнее, свин. А офицер-то, каков офицер! И как после этого верить людям?
- «Людей известно вероломство» (потрясает копытцем, как кулаком, в сторону незримых «вероломцев»). Как там у поэта?
«Клянёт он мир, где вечно сир.
Коварность, зависть и любовь»...
Хотя, вот от любви бы я не отказался (мечтательно подпирает передним копытцем морду).
«Люди к друг другу зависть питают; я же напротив…».
Мне бы сейчас для восстановления душевного равновесия миловидную свинку, такую этакую … (окончательно распутав задние ножки, очерчивает в воздухе воображаемую фигуру свинки).
- Ну, довольно: размечтался! Пора бежать отсюда!
«Отворите мне темницу, дайте мне сиянье дня»...
(Заглядывает в оконце, пытается протиснуться – слишком узко). Или как там ещё у поэта:
«Я ищу свободы и покоя!»
(Толкает дверь - заперто. Натыкается в углу на бутыли из-под чихиря. Радостно потирает копытца).
«Я б хотел забыться и заснуть».
(Поднимает одну, другую, обнаруживает, что они пусты, с безнадёжным видом опускает бутыль и садится на пол.)
Кабан (продолжает):
- Вот так всегда: только подумаешь о приятном, только, как бы выразиться, воспаришь ... Меня поймут те (обращается к зрителю),
«кто в жизни чувствовал напрасно и жизнию обманут был?» .
Ну, казалось бы, что проще? Всего-то… оставить хотя бы на донышке, или половину (отмеривает на бутыле желаемое количество оставленного), а лучше до пробки. (Сидит на полу с обречённым видом, обнимая пустую бутыль)
«Мой крест несу я без роптанья: то иль другое наказанье?..
У бога счастья не прошу
(посмотрел на бутылку, тяжело вздохнул)
и, молча, зло переношу…».
В правом затемнённом углу сарая за всем происходящим, затаив дыхание, наблюдает молоденькая аппетитная Свинка. До поры её не видно, но солнечный зайчик из узкого окна постепенно перемещается в её укромный уголок. Внешний вид Свинки: коротенькая юбочка, розовый топик, виден пирсинг на пупке и тату на ляжке. Тату похоже на клеймо, каким метят домашний скот. По манерам и одежде Свинки сразу можно угадать в ней провинциальную простушку, пытающуюся подражать столичным фифам.
Как только Кабан замечает в углу сарая Свинку, его осанка и речь резко меняются: из похмельного свина он превращается в светского денди. Продолжает свой монолог, якобы не видя Свинки:
- «И скучно и грустно, и некому руку подать
в минуту душевной невзгоды…
А годы проходят – всё лучшие годы!
Любить… но кого же?»
(во время монолога Кабан прячет бутыль за спину, принимает картинную позу). Так одиноко в Большом Лесу! Ни поговорить, ни поделиться сокровенным. А родственной души и подавно не сыскать. (поднимается с пола).
«Не знал я друга средь зверей,
везде один, природы сын…»
(покосился на Свинку, проверяя, какое произвёл впечатление). И вообще:
«В душе моей, как в океане,
надежд разбитых груз лежит».
Кабан по-светски шаркает ножкой, задевает бутыль - бутыль разбивается. Посмотрев на осколки стекла, резюмирует:
- Именно надежд, именно разбитых.
Свинка от звука разбитого стекла вздрагивает, опрокидывает пустое ведро, тем самым окончательно выдав своё присутствие. Делать вид, что он не замечает Свинки, теперь Кабану уже не имеет смысла.
Кабан (изображает удивление и восхищение, при этом старается незаметно отодвинуть ножкой осколки бутыли):
- Как?! Такая молодая, такая прелестная особа и в таком неприглядном месте?!
Свинка (нерешительно выходя из своего укрытия):
- Живу я тут. А ты (поправляется), Вы кто?
Кабан (поправляет на голове воображаемую шевелюру):
- Я жертва обстоятельств, дитя моё. Так бывает.
Свинка (теперь заметно, что у неё во рту жвачка):
- А-а-а… Типа, упал, потерял память, очнулся, гипс.
Кабан (обращается к зрителю, без пафоса):
- «Печально я гляжу на ваше поколенье.
Его грядущее иль пусто, иль темно».
А тут (кивает в сторону Свинки) точно темно. (Свинка неловко задевает жестяное корыто, раздается звон железа). «Да-а-а… пусто…, до звона пусто».
Кабан (продолжает, уже обращаясь к Свинке):
- Именно так и случилось. Пришёл в себя и уязвлён. Как я здесь оказался?!
Свинка (продолжая жевать жвачку):
- А тебя, (поправляется), Вас казаки на жерди приволокли. А потом смотрят – ты, типа, живой. Только сбоку подпалённый (оживляется, начинает жестикулировать передними ножками). Ну, и материли поручика ихнево: типа, «охотник, мать его». Кино, да и только.
Кабан (обращаясь к зрителю):
- «Однако все её движенья, улыбки, речи и черты…
Так полны чудной простоты».
Кабан (продолжает, обращаясь к Свинке):
- Милое дитя, не наскучило тебе здесь тратить свои лучшие годы? Мир вокруг так огромен и прекрасен!
Свинка:
- Да, я б слиняла отседова. А куда бежать? В «Хоромы-2», што ли? Там таких и без меня навалом.
Кабан (к зрителю):
- Всем хороша, пока рта не раскроет. Ну, что ж. Попробую тронуть её сердце.
Кабан (Свинке):
- «За жар души, растраченный в пустыне,
Наградою моею стань отныне...»
Свинка (хохотнув):
- Ну, ты выдал! То про океан надежд, то про жар пустыни. Это ты про Египет, што ли, намекаешь? Клёво! И говоришь прикольно. Сам придумал? Поэт, типа?
Кабан (гордо выпятив грудь и откинув назад воображаемую шевелюру):
- «Нет, я не Байрон, я другой» - это всё из классики. А юная прелестница интересуется классикой?
Свинка:
- Неа. Я в классе на последнюю парту спецом садилась, чтоб к доске училка не вызывала. Но стишки могу выдать (Подумав): «Ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже…» (Жестикулирует, начинает пританцовывать под звучащую музыку, отбивая ритм). А-а-а…(подпевает себе). Дальше не помню.
Кабан (Свинке):
- «С отрадой тайною и тайным содроганьем,
прекрасное дитя, я на тебя смотрю»…
Свинка (продолжает):
- Чё на меня смотреть, я не кино и не телик.
Кабан:
- «Мы случайно сведены судьбою,
мы себя нашли один в другом»
Свинка (к зрителям):
- О, прикалывается, перец.
Свинка (Кабану) - под мелодию песни Киркорова:
- «Папик мой, я твоя свинка. Катер мой, я пассажирка. Я ночами плохо сплю, потому что я (к зрителям) слинять отседова хочу!»
Кабан:
- «О мне ль не знать губительных страстей»
Свинка (тоже стихами):
- «Как бы мне влюбиться, чтоб не ошибиться…»
Кабан:
- «И как Божии птички, вдвоём. Мы в широкое поле порхнём»
Свинка:
- «Забирай меня скорей, увози за сто морей»
Кабан:
- Но как выбраться отсюда?
Свинка (толкает маленькую дверь в том углу, где она вначале скрывалась):
- Чё проще. Линяем!
Взявшись за руки, скрываются, еле протискиваясь в узенькую дверь.
Голос за кадром:
Вот вам превратности судьбы,
А мы по-прежнему слабЫ,
Вернее, слáбы… Только смех
Остался нам один на всех.
