Дети.
По краю мечты ходят с полными сумками дети.
Идут, улыбаясь кому-то далекому, дальше.
Закутавшись в небо, отдавшись на волю мачты,
Они уплывают, чтоб вырвать из рук все плети.
В руках их ножи, и мечи, и слова, и вилы,
И сталь заблестела на высохшем слепом солнце.
Их грусть утонула в глубоком и темном колодце
У дома. Теперь их ждет долгая, жуткая битва.
На детском лице отразилась суровая мудрость,
Забытая вами, седыми, прожившими жизни.
А дети кричали друг другу такое простое «Держитесь!»,
Их детство посыпалось прахом, осыпалась юность.
И дети придут, улыбаясь, к той грешной земле,
Где мелочны люди. И пусть эта цепь разорвется,
Как шелк, что с огнем для чего-то дерется
За место у ног не того, что распят на кресте.
А скоро взойдет беспощадное солнце. Дети,
Укутавшись в парус, уйдут в бесконечное море,
Оставив за спинами реки засохшей крови,
Забрав недостойных у мира, предав их смерти.
Идут, улыбаясь кому-то далекому, дальше.
Закутавшись в небо, отдавшись на волю мачты,
Они уплывают, чтоб вырвать из рук все плети.
В руках их ножи, и мечи, и слова, и вилы,
И сталь заблестела на высохшем слепом солнце.
Их грусть утонула в глубоком и темном колодце
У дома. Теперь их ждет долгая, жуткая битва.
На детском лице отразилась суровая мудрость,
Забытая вами, седыми, прожившими жизни.
А дети кричали друг другу такое простое «Держитесь!»,
Их детство посыпалось прахом, осыпалась юность.
И дети придут, улыбаясь, к той грешной земле,
Где мелочны люди. И пусть эта цепь разорвется,
Как шелк, что с огнем для чего-то дерется
За место у ног не того, что распят на кресте.
А скоро взойдет беспощадное солнце. Дети,
Укутавшись в парус, уйдут в бесконечное море,
Оставив за спинами реки засохшей крови,
Забрав недостойных у мира, предав их смерти.