Сергей Андреевич протискивался сквозь толпу рабочих, гудевших на все голоса, возбуждённых, с перекошенными лицами, выкрикивающих с остервенением:

- Всё, баста, кончай работу! Все на митинг! Власть народу! Хватит, попили нашей кровушки! Нет больше сил терпеть издевательства над рабочим народом! Детей кормить нечем! Одеть нечего! Топить нечем! Разве, это жизнь? Эксплуататоры жируют, а мы мрём? Больше нельзя молчать! На борьбу с лихоимцами! Наше дело правое!

Старший мастер столкнулся с Сергеем Андреевичем у ворот Путиловского завода. Затянувшись самосадом, мастер твёрдо глянул в глаза инженеру, и с каким-то особенным чувством, чеканя слова, выдавил:

- Вот, и дождались. Завод встал. Работать не будем. Поддерживаем всеобщую забастовку. Требуем справедливой оплаты труда, сокращения рабочего дня и права избирать начальство самим, путём прямого и открытого голосования. Извини, Сергей Андреевич, мы уважаем тебя как знающего и внимательного к нуждам рабочих инженера, но, как понимаешь, это битва – наша, а мы с тобой относимся к разным прослойкам. Ты бы ушёл, кабы лиха не случилось. А-то ребятки прыткие, не разобравшись, могут и вред причинить. Иди, жди результатов стачки. Нам отступать ни к чему. Поднялись разом, дождались!

Сергей Андреевич кивнул головой и стал протискиваться сквозь людское море: рабочие стояли кучками, ждали, чем закончатся переговоры стачечного комитета с администрацией завода.

Людское море волновалось. Много было зевак и женщин, которые стояли в длинных очередях за хлебом, но поддавшись громким призывам рабочих, влились в общую людскую массу. Лица людей были возбужденные, то тут, то там раздавались прокламации о свободе, о мире, о свержении самодержавия. Толпа была опьянена смелостью, так как можно было без оглядки на жандармов выкрикивать лозунги: «Долой царя! Вся власть народу!»

Сергей Андреевич, прижимаясь к серым стенам домов, с трудом протискивался сквозь людской поток, то и дело сталкиваясь плечом со спешащими на митинг рабочими. Один из них хитро подмигнул Сергею и всунул в руку листовку, которая перекочевала в карман пальто, так как прочесть на ходу написанное в листовке не представлялось возможным.

Вернувшись домой раньше обычного, в полутемной прихожей с удручающим видом Сергей стянул с себя шляпу. Мысли его вихрились вокруг того, что станется со всеми ними в это непростое время. Что, если лишится он работы, как выживать?

Поднял глаза и увидел прекрасную супругу, которая, прислонившись головой к дверному косяку, глазами полными тревоги и тоски смотрела на него.

- Серёжа, что же это такое? Что происходит? Я даже слышала звуки выстрелов, - прошептала Агафья.

- Успокойся, родная. Стачка идёт. Рабочие отстаивают свои права. И, наверное, это правильно. Главное, чтобы крови не было. Согласен, что пора менять политику, потому что дальше так жить - смерти подобно. Будет день, будет и пища. Завтра, скорее всего, обстановка прояснится.

Он достал из кармана скомканную листовку, расправил её и вслух прочел: «Все под красные знамёна революции! Долой царскую монархию! Нас ждёт великая победа!»

Они смотрели друг на друга растерянно. А Агафья вдруг спросила:

- А царь знает, что происходит в Петрограде? Поговаривают, что нет его в столице.

- В Могилеве он с министрами. В Ставке. А царица в Царском Селе сейчас. Не думаю, что в такое время царь спокойно будет отсиживаться вдали от революционных событий и от семьи. Как ни крути, а социал-демократы слишком смело призывают народ к бунту. Видно, и вправду допекли народ войной и разрухой, нет больше сил терпеть. Теперь нам остаётся только ждать. Механизм уже запущен. Если беспорядки не будут подавлены кровавой рукой, то, похоже, в самом скором времени мы будем жить в другом государстве, в котором, увы, царя уже не будет.

Агафья только покачала головой в ответ. Потом, тяжело вздохнув, сказала:

- Ты знаешь, Серёжа, от Любови Васильевны рано утром приходила горничная Лиза, принесла записку. Любе надо срочно со мной обсудить наболевший вопрос. Я уже встревожена до крайности. Это связано с происходящим в Петрограде, как думаешь?

- Скорее всего. Хорошо, что я вернулся, посидим, попьем чайку, и поговорим, родная обо всем. А сейчас мне надо немного прийти в себя. Я буду в кабинете. Когда приедет Любовь Васильевна, позови меня.

Сергей Андреевич поцеловал Агафью в висок, тыльной рукой провёл по щеке и ободряюще улыбнулся:

- Всё будет по Божьему плану. Не тревожься. Чему быть, того не миновать, Агафьюшка.

 

Продолжение: https://poembook.ru/poem/1461200