Менестрель и колдунья
Ох, сколько он знал самых разных дорог,
Тропа его вьется изгибами грёз,
Давно он оставил родимый порог,
Спеша за мечтой, за раскатами гроз.
Вслед радуге яркой ушел он в рассвет
Одну только лютню с собой прихватив,
Из города в город бродил много лет,
Придумывал свой безупречный мотив.
Он тысячи песен исполнил толпе,
И множество женских сердец покорил.
Опасности знал на тернистой тропе,
Порой ненавидел, бывало – любил.
Его называли – Ночной соловей
Он боготворил молодую луну,
Ни брачных обетов, ни рабских цепей…
О мире все пел. Или славил войну.
И звали его во дворцы короли,
Сулили награду за сладкий куплет,
Остаться просили, но тропы влекли,
И снова певец устремлялся в рассвет.
Кто может его к очагу привязать?
Не будет же вечно ходить бобылём,
Судьба менестреля – удачу искать,
Как ветру судилось играть ковылём.
Ах! Сколько она перепутий прошла!
Судьба, словно мачеха, била всерьёз,
Дороги обмана, предательства, зла,
Тропинки отчаянья, боли и слёз.
Из дома она убежала давно,
А был ли тот дом, где любили её?
Не знала, что ночи служить суждено,
И с ветром холодным лишь быть ей вдвоём.
Звездой одинокой горела душа,
Из города прочь прогоняла толпа,
Что толку, что ликом она хороша,
Кто ценит, что вовсе она не глупа?
Красивых и умных боится народ,
А слабых и бедных презренье – удел,
Но та, кто могущество зла обретет,
Способна ответить всем, кто обнаглел.
Колдуньей и ведьмой ее назовут,
И правы конечно, что ей здесь таить,
Но как же порой без отчаянья пут,
Без тьмы и с любовью ей хочется жить!
С доверчивым сердцем рассталась она,
И кажется – камень застывший в груди,
Удел – колдовать ей все ночи без сна,
Надежды погибли… Туман впереди…
Она одинока и он одинок,
Певец-музыкант и колдунья-изгой,
Но в царстве запутанных нитей-дорог
Завяжется узел под полной луной.
Однажды двоих перепутье сведет,
Однажды посмотрят друг другу в глаза,
Настанет тот миг, и наступит тот год -
Захочет любовь две тропинки связать.
И песня родится, завяжется ритм,
Сотрутся следы всякой темной волшбы,
А музыка душу её исцелит
И станут одной две дороги-судьбы.
Тропа его вьется изгибами грёз,
Давно он оставил родимый порог,
Спеша за мечтой, за раскатами гроз.
Вслед радуге яркой ушел он в рассвет
Одну только лютню с собой прихватив,
Из города в город бродил много лет,
Придумывал свой безупречный мотив.
Он тысячи песен исполнил толпе,
И множество женских сердец покорил.
Опасности знал на тернистой тропе,
Порой ненавидел, бывало – любил.
Его называли – Ночной соловей
Он боготворил молодую луну,
Ни брачных обетов, ни рабских цепей…
О мире все пел. Или славил войну.
И звали его во дворцы короли,
Сулили награду за сладкий куплет,
Остаться просили, но тропы влекли,
И снова певец устремлялся в рассвет.
Кто может его к очагу привязать?
Не будет же вечно ходить бобылём,
Судьба менестреля – удачу искать,
Как ветру судилось играть ковылём.
Ах! Сколько она перепутий прошла!
Судьба, словно мачеха, била всерьёз,
Дороги обмана, предательства, зла,
Тропинки отчаянья, боли и слёз.
Из дома она убежала давно,
А был ли тот дом, где любили её?
Не знала, что ночи служить суждено,
И с ветром холодным лишь быть ей вдвоём.
Звездой одинокой горела душа,
Из города прочь прогоняла толпа,
Что толку, что ликом она хороша,
Кто ценит, что вовсе она не глупа?
Красивых и умных боится народ,
А слабых и бедных презренье – удел,
Но та, кто могущество зла обретет,
Способна ответить всем, кто обнаглел.
Колдуньей и ведьмой ее назовут,
И правы конечно, что ей здесь таить,
Но как же порой без отчаянья пут,
Без тьмы и с любовью ей хочется жить!
С доверчивым сердцем рассталась она,
И кажется – камень застывший в груди,
Удел – колдовать ей все ночи без сна,
Надежды погибли… Туман впереди…
Она одинока и он одинок,
Певец-музыкант и колдунья-изгой,
Но в царстве запутанных нитей-дорог
Завяжется узел под полной луной.
Однажды двоих перепутье сведет,
Однажды посмотрят друг другу в глаза,
Настанет тот миг, и наступит тот год -
Захочет любовь две тропинки связать.
И песня родится, завяжется ритм,
Сотрутся следы всякой темной волшбы,
А музыка душу её исцелит
И станут одной две дороги-судьбы.
