Хулиганские стихи (Дидактическая поэма)
Хулиганские стихи (Дидактическая поэма),
или Наставление многомудрого прозаика
молодым стихотворцам, дабы отвратить от них
множество бед и несчастий, кои поджидают
неопытных пиитов, дерзающих испить из
Иппокрены и оседлать Пегаса
Стих есть прекрасная мерная речь.
Влагой целебной она может течь.
Душу согреть, словно русская печь.
Или в несчастье и горе упечь.
Тонет корабль, коль в трюме есть течь.
Так и стихи. Могут славой увлечь.
Но не заменят хмельную пирушку,
Кубки, бокалы, стопарики, кружку.
И табака: килограмм, иль понюшку,
И уж, тем паче, лихую подружку.
Если ещё ты не брил бороды,
Значит, не видывал в жизни беды.
Вовсе не знаешь, стихи чем опасны.
Думаешь, вирши приятны, прекрасны?
Горькая у стихотворца судьба.
Лучше стихи не писать никогда.
Множество бед поджидает поэта.
Как их избегнуть? Поэма вот эта
Всем даст ответ на вопрос непростой.
Сердце открой, посиди, иль постой,
Внемли словам, что в стихи я сложил,
Я ведь немало на свете прожил.
Слушай, poeta, меня, молодой,
Я ведь седою оброс бородой.
Можешь легко угодить в переплёт,
Если ты неуч, младой рифмоплёт.
Спутают на слух легко лук-порей,
Если бурьян помянёшь ты пырей.
Это о рифме толкую с тобой,
То есть о том, что совместно с стопой
Важною частью присуще стиху. –
Чтоб не листал ты журнал “Who is who?”
Значит, о рифме рассказ я веду, –
Так от тебя отведу я беду.
Рифма – коварный и мстительный враг:
Чуть напортачил – скатился в овраг.
Рифма-шалунья созвучьем поманит –
Горько тебя, недотёпу, обманет.
В рифме, коль слаб, – сочиняй буриме –
Больше не сможешь ни “бэ” и ни “мэ”.
Что, кроме рифмы, опасность представит?
Крови испортит и жизни убавит?
Нужен поэту от Бога талант –
То, что не купишь за сикль и талант.
Важен, как в сексе, ещё и размер.
Мучался им даже старец Гомер.
Я о размерах здесь речь поведу,
Может, от новой беды отведу.
Что о размерах известно тебе?
Их не соблюл – разразиться беде.
Если ты сложный возьмёшь анапест –
Будешь толочь воду в ступе, как пест.
Будешь горланить натужно трохеи, –
Значит, загубишь напрасно трохеи.
Дактиль, иль ямбы, слагай, иль хорей-
Этим не купишь любовь ты хорей.
Рифмы пиши, налегай на спондей,
Но от вина чаще в баре балдей.
Даже ты если освоишь гекзаметр,
Лучше сам-друг большой, ровно на метр.
Дактиль с хореем смени на трибрах –
Он не заменит с подругами трах.
Да и с анапестом ты не балуй –
Он не заменит подруг поцелуй.
Можешь с пентаметром ты подружиться,
Но лучше в танце с девицей кружиться.
Стих элегический можно сложить.
Но лучше с девой в постели дружить.
Вот: коль с подругою станешь ты жить,
Даже элегию сможешь сложить.
Я наставленье поэтам подам,
Как поступать в отношении дам.
Также совет дам о пользе вина,
Что б не томила мне сердце вина,
Да о большущем вреде стихотворства, –
Всё вам открою без тени притворства.
Экскурс в историю я совершу,
Всё расскажу вам и тем завершу
Спор, что у физика вышел с поэтом.
Физик – прозаик, учёный при этом.
Лирик стихи сочиняет, бедняга;
Короток век его. Доктор Живаго
Сразу на ум мне приходит при этом.
Был бы прозаиком, хоть и поэтом,
Нобеля б премию он получил,
Как Пастернак. Сотню лет бы прожил…
В общем, короче, внимайте словам.
Эти слова предназначил я вам.
В Индии жил Калидаса-поэт.
Всем вопрошавшим давал он ответ:
“Если ты с бабами век не живёшь,
То не мужчина – козявка ты, вошь.”
Женщины лучше поэмы любой;
Кто, кроме них, вызывает любовь?
Да и на “Тёлку” Мирона прекрасну
Много стихов. Но на тёлку грудасту
Больше вниманья потрачено, сил.
Каждый деньгу к ней за ласки носил.
Можешь ты ритм отбивать Архилохом –
Барышни сразу сочтут тебя лохом.
Значит, навеки с стихами простись
И без оглядки в путану влюбись.
Даже пииты землицы элладской
Женщин любили профессии …дской.
Вот и не нужно стихом баловаться
Лучше с путаной в постели вожжаться.
Похоть охватит тебя сочинять?
Выпить потребно, подругу обнять,
Но ни за что со стихами не знаться.
Прозы простой лучше крепче держаться.
Трудно в стихах овладеть мастерством.
Их не постигнешь одним естеством.
Шлоки, поэзы и оды освоить,
И мадригал, и газели усвоить.
В жанре муаллак касыды слагать,
Стансы, ноктюрны, романсы писать
Нужно. А также ещё рубаи,
Как Низами, иль, хотя б, навои.
Выучить технику простенькой танка
Будет сложнее, чем внутренность танка.
Вовсе не сможешь быть без дифирамба;
Чуть ошибёшься в размере и – амба.
Хокку ты станешь писать, как Басё –
Жизнь твоя будет ни то и ни сё.
Хайку напишешь, как Ёса Бусон –
И погрузишься в смертельный ты сон.
Сколько бы ты ни выдумывал шлок –
Будешь несчастен, как питерец Блок.
Как ни была бы возвышена ода, –
Ода не слаще стаканчика мёда.
Хайку (иль хокку) труднее понять,
Чем стопудовую гирю поднять.
Даже освоишь ты, если, сонет,
Станешь ли счастлив? Конечно же нет.
Бейтами станешь писать ты газели –
Рифмы забегают, словно газели.
Рифмами Имруулькайс был замучан.
Рой их навязчив, докучлив, не нужен.
Рифм отобрать можно много жемчужин…
Но лучше сытный с подругами ужин.
И стихотворцы бывают пройдохи,
Пьют в кабаках и с девицами доки.
Вот стихотворцем был Абу-Нувас.
Он неизвестен вам? Тьфу, чёрт! Ну вас.
Абу-Нувас средь поэтов известен
Тем, что что пропил даже перстень невестин, –
Всё потому, что динар не имел.
Бедным быть – вот стихотворца удел.
И не познаешь “Шампань” и кларет,
Коль незадачливый будешь поэт.
Но коль прозаиком сможешь ты стать –
Будешь иметь молодецкую стать.
Будешь обеды иметь, завтрак (ланчи),
“Альфы-Ромео”, “Феррари” и “Лянчи”,
“Крайслер” и “Бьюик”, “Пежо”-ландоле,
“Ауди”, “Линкольн”, “Корвет Шевроле”,
“Ровер”, “Рено”, “ Се Вилле Кадиллак”,
“Морган”, “Роллс-Ройс” и большой “Понтиак”,
Быстрый зелёный “Икс кей Ягуар”,
Самый изящный (почти будуар),
Джип “Коджиолу”, “Изотту-Фраскини”,
Мощный, стремительный – сам “Ламборгини”.
Сможешь иметь ты “Испано-Сюизу”
(Ну, а в “Сюизе” – капризу маркизу),
“Лексусы”, “Виперы”, синий “Бугатти”,
“Лотус”, “Альпину”, “Эм Джи”, “Мазерати”,
“Волво”, “Тойоты”, “Ниссаны”, “Субару”
(Может и круче что, может задаром),
Может быть “Майбах” – престижнкйший “Бенц”
(А стихотворец на “Таврии” – бенц!),
“Брабус”, “Инфинити”, Олдса мобиль
(Тоже неслабый ведь автомобиль),
“Даймлеры”, “Порше” и “Астон Мартины”.
В “Бентли” открытом пить будешь мартини,
Самый душистый и старый коньяк,
Если стихов ты не будешь маньяк.
Станешь бургундское пить и кларет,
Если не будешь, как Китс, ты поэт.
Будешь поэтом – с ума ты сойдёшь,
Счастья, удачи – ни в жизнь не найдёшь.
Ну, а уж если сошёл ты с ума
Горе, несчастья, острог и сума
Будут сопутствовать всюду, везде…
Счастья найти не удастся … нигде.
Будешь, как Вордсворт, в пустыне брести,
Счастья не сможешь в стихах обрести.
Вот сколь суров стихотворца удел:
Пасынком быть у судьбы, ни у дел.
Ну, а прозаик в то время смеётся –
Очень ему беззаботно живётся.
Он ведь к стихам завсегда равнодушен,
Чисто побрит и духами надушен.
Важен, вальяжен, доволен судьбой,
В мире живёт он с людьми и с собой.
Он ведь стихи по ночам не кропает,
Золото прозы он днём добывает.
Всяк норовит пригласить его в гости;
Мясо-филе для него, а не кости
Рок уготовил для доли его…
Всё для прозаика, всё – для него!
Лучше стихов, уверяю я, проза,
Кружка, подружка, пурпурная роза.
Даже прельстившись рифмованной прозой,
Той же отделаться сможешь ты “розой”.
Есть ритмизованна проза, чеканна.
Только она не настолько желанна.
(Проза ритмичная, проза чеканная,
Но не настолько она же желанная).
Есть ещё, братцы, ритмичная проза,
Рифма совсем не нужна её “мороза”.
Иль сочиняй ритмизованну прозу –
Ей же не надобна рифма “морозу”.
Тьфу ты! Зациклился с ритмикой я, –
В общем, стихов избегайте, друзья.
К прозе приникнуть, дружок, поспешай,
Только стихами её не мешай.
Греки вино разбавляли водой.
Чем обернулось всё это? Бедой.
Пьяные римляне их покорили
И за обычай такой укорили.
Варвары римлян в вине перепили –
Цезарей славных полки перебили.
Кир-царь на скифов походом пошёл.
Помнишь, чем кончилось? Смерть он нашёл.
Скифы в пирах не пропьют головы,
Кир же своей не сносил головы.
Дарий со скифами тоже сражался.
Еле живой из России убрался.
Немцы, французы, татаро-монголы, –
Все еле живы бежали и голы.
Так что стихи – это трезвая речь.
Могут они на несчастье обречь.
Пишешь стихи – поспешай на дуэль,
Если же нет – попивай себе эль.
Вывод какой? Ты стихи не пиши,
Пей же вино и всей грудью дыши.
Жизнью прозаика ты наслаждайся:
В деньгах, в вине, словно в море, купайся.
Прозу пиши, слушай шелест червонца.
А стихотворец – в приюте чухонца
Будет весь век свой в беде прозябать,
Кости глодать и судьбу проклинать.
Голоден ляжет в сырую кровать,
Будет всю ночь свои слёзы глотать,
И никогда – ликовать, пировать,
Досыта есть и вином запивать
Рыбу, котлеты, шашлык и икру.
Денег не будет на дом и игру –
Ведь стихотворец не нужен нигде,
Вот и бывает в беде и нужде.
Даром пророка ведь он обладает.
Только на Родине их не бывает, –
Сказано в Библии. Помнишь небось.
Так что занятие это ты брось.
Если таким обладаешь ты даром,
Значит, талант свой загубишь ты даром.
Лучше на прозу его повернуть –
Злую судьбинушку тем обмануть.
Если в прозаики сможешь пролезть –
Будешь выслушивать пышную лесть,
Есть ананасы и рябчиков есть.
Станут тебя величать “ваша честь”.
А стихотворцам несчастий не счесть.
Сколько всего? Очень много! Бог весть…
Байрон был, Пушкин и Бунин Иван,
Гейне и Гёте, писавший “Диван”.
Где они? В бозе, бедняги почили.
Сами здоровье своё подточили.
Прозу бы только они сочиняли,
Смерти бы, может, доселе не знали.
Ну, а коль начал стихи сочинять –
Двери беде поспешай отворять.
Будешь оболган, оплёван, ославлен,
Коли ты будешь стихами прославлен.
Вспомни терзанья поэта Хайяма:
Плачет, что жизнь его – сточная яма.
Или, к примеру, пиит аль-Мулаввах. –
Был гениален в созданьи муаллак.
Но как-то Лейлу в степи повстречал –
И навсегда, бедолага, пропал.
Он по пустыне бродил, бесновался,
Ведь навсегда он с любимой расстался.
Так и прозвали его – Бесноватый,
Хоть он в стихах был весьма тороватый.
А почему? Потому, что поэт.
Значит, от жизни взял волчий билет.
Или Алкей, что влюбился в Сафо.
Он был поэт, а совсем не трепло.
Ей написал, мол, отдайся добром –
И получил стихотворный погром.
Он огорчён был. Стал бледен, сал сер,
Но был утешен стараньем гетер.
Ведь, повторюсь, все пииты Эллады
Женщин любили, которые … лады…
Воином был Архилох, но при этом,
Хоть удалец, но всё ж был он поэтом.
Он сочинял энергичные ямбы.
(Стиль этот мощный пошёл бы и нам бы).
Эти стихи он читал пред толпой,
Топая толстой солдатской ногой.
Он для начальников – верный клеврет.
Славой наёмника был он согрет.
В жарких сраженьях он не был убит,
Но, на беду свою, был он пиит.
Свататься стал к дочерям он Ликамба.
Что получилось из этого? Амба…
Вспомни Овидия личное горе.
Солан был Августом Публий за море.
Там он по Родине милой скучал,
Криком о горе своём он кричал.
Если б Назон не стихи сочинял,
Цезарь тогда б на него не серчал.
Ну, а коль стал он стихи сочинять, –
Горько ему стали этим пенять.
Вот и отправили в ссылку поэта,
Что б не писал он элегий при этом.
Публий Овидий не понял урок,
Эта беда не пошла ему впрок.
Так и остался в изгнаньи навек –
Мучился сильно, страдал человек.
Выйдет, бывало, на местный причал –
Каждый увидит: Назон одичал.
Бледный, больной, исхудалый, небритый,
Грязный, оборванный, сто лет немытый.
Так и загнулся старик на чужбине.
Где похоронен? Не знают доныне…
Хворь за поэтом всегда волочится.
Короток век у поэта у Китса.
Взялся стихи сочинять Стивенсон
И погрузился в могильный он сон.
Двадцать шесть лет жил Марк Анней Лукан, –
Смерть подцепила его на кукан.
(вместе с Сенекой его уморили).
Голодом, холодом в детстве морили.
Ну, а возрос – смерти предал Нерон,
Чтобы стихи не писал больше он.
Если бы не был поэтом Вийон,
Разве бы был он тогда бы казнён?
Шведом, поэтом был некто Джо Хил.
Лес он валил и был вовсе не хил.
Но, раз талант стихотворный при нём, –
Был он оболган и вовсе казнён.
Меньше, чем Пушкин, прожил Биши Шелли.
Воды Нептуна его годы съели.
Он всё стихи на досуге слагал –
Смерть от стихии, несчастный, приял.
Тридцать три года прожил Гай Катулл:
В муках, страданьях, как Альбий Тибулл.
Тридцать два года жил Сидней Филипп
И на войне в одночасье погиб.
А перед смертью и выпить не дали,
Фляжку с вином у него отобрали.
“Меньше нужда моя жажды твоей,
Выпей вина ты из из фляги моей”,–
Молвил солдату Филипп наш Сидней,
Тут же и помер бедняга в сей день.
“Вовсе не ранен я, просто убит”,–
Так заявил он. И умер. И спит,
Хладным покоем могилы объят,
Тот, кто считался и чёрту не брат.
Но за стихи он надумал приняться –
С смертью судьбой обречён повенчаться.
Вот и тебе вина выпить не светит,
Если душа твоя вирши приветит.
Будешь, как Чаттертон Томас, пить яд, –
Дьявол душонку утащит во ад.
Короток век стихотворца от Бога.
Лет же прозаику дадено много.
Был, вот, прозаиком пелем Вудхаус,
Деньги имел, титул сэра, дом (хаус).
Прожил, почти что, до сотни он лет –
Всё потому, что он не был поэт.
Будешь прозаиком, как Лев Толстой,
Сыт будешь, граф будешь, пузом толстой.
Помнят прозаиков долго – в веках.
Памятник им воздвигают в венках.
Лёву Толстого везде почитают,
Лёшку Толстого до сих пор читают.
Был ещё третий – стихи сочинял.
Где он? Бог весть… видно смерть он приял.
Помнят ещё лишь за прозу его,
Вовсе без прозы забыли б его.
Памятен очень Васильевич Гоголь.
Кто теперь вспомнит – Морозов был Гоголь.
Первый прозаик (душою пиит),
Тот, кто второй – стихотворец. Забыт.
Видишь, сколь множество бед у поэта:
Бедность, опала, а также при этом,
Каждый его норовит ущипнуть.
Денег никто не спешит отстегнуть.
Так что держись ближе к прозе, дружок,
Пьянствуй с поэтом и пей “посошок”,
Только ты сам за стихи не берись –
Это чума! Ты её берегись.
Огнь стихотворства ты в сердце залей,
Прозу пиши, пей вино, вожделей
Женщин и белых, и чёрных, и красных,–
Словом, различных, собою прекрасных.
Будешь держаться ты прозы простой –
С ней не изведаешь кризис, простой.
Станешь прозаиком – будешь с подружкой
Знаться, с деньгами, с наполненной кружкой.
Будешь иметь завтрак, ужин, обед.
Сможешь избегнуть ты множество бед.
Будут водиться деньжата в кармане,
Сгинут напасти, как “ёжик в тумане”.
Будут награды, валютные мани,
Девки плясать обгажённые в бане.
Ну, а стихи растерзает зоил.
Думаю, что я тебя убедил
Пламя поэзии в сердце залить;
Прозу и женщин, вино полюбить.
Счастлив отныне пребудешь вовек:
Бабник, прозаик, хмельной человек.
Проза, путаны и винный фиал –
Вот для мужчины тройной идеал.
Знай мой совет: мастерством овладей.
Вместо стихов ублажать всех… людей.
или Наставление многомудрого прозаика
молодым стихотворцам, дабы отвратить от них
множество бед и несчастий, кои поджидают
неопытных пиитов, дерзающих испить из
Иппокрены и оседлать Пегаса
Стих есть прекрасная мерная речь.
Влагой целебной она может течь.
Душу согреть, словно русская печь.
Или в несчастье и горе упечь.
Тонет корабль, коль в трюме есть течь.
Так и стихи. Могут славой увлечь.
Но не заменят хмельную пирушку,
Кубки, бокалы, стопарики, кружку.
И табака: килограмм, иль понюшку,
И уж, тем паче, лихую подружку.
Если ещё ты не брил бороды,
Значит, не видывал в жизни беды.
Вовсе не знаешь, стихи чем опасны.
Думаешь, вирши приятны, прекрасны?
Горькая у стихотворца судьба.
Лучше стихи не писать никогда.
Множество бед поджидает поэта.
Как их избегнуть? Поэма вот эта
Всем даст ответ на вопрос непростой.
Сердце открой, посиди, иль постой,
Внемли словам, что в стихи я сложил,
Я ведь немало на свете прожил.
Слушай, poeta, меня, молодой,
Я ведь седою оброс бородой.
Можешь легко угодить в переплёт,
Если ты неуч, младой рифмоплёт.
Спутают на слух легко лук-порей,
Если бурьян помянёшь ты пырей.
Это о рифме толкую с тобой,
То есть о том, что совместно с стопой
Важною частью присуще стиху. –
Чтоб не листал ты журнал “Who is who?”
Значит, о рифме рассказ я веду, –
Так от тебя отведу я беду.
Рифма – коварный и мстительный враг:
Чуть напортачил – скатился в овраг.
Рифма-шалунья созвучьем поманит –
Горько тебя, недотёпу, обманет.
В рифме, коль слаб, – сочиняй буриме –
Больше не сможешь ни “бэ” и ни “мэ”.
Что, кроме рифмы, опасность представит?
Крови испортит и жизни убавит?
Нужен поэту от Бога талант –
То, что не купишь за сикль и талант.
Важен, как в сексе, ещё и размер.
Мучался им даже старец Гомер.
Я о размерах здесь речь поведу,
Может, от новой беды отведу.
Что о размерах известно тебе?
Их не соблюл – разразиться беде.
Если ты сложный возьмёшь анапест –
Будешь толочь воду в ступе, как пест.
Будешь горланить натужно трохеи, –
Значит, загубишь напрасно трохеи.
Дактиль, иль ямбы, слагай, иль хорей-
Этим не купишь любовь ты хорей.
Рифмы пиши, налегай на спондей,
Но от вина чаще в баре балдей.
Даже ты если освоишь гекзаметр,
Лучше сам-друг большой, ровно на метр.
Дактиль с хореем смени на трибрах –
Он не заменит с подругами трах.
Да и с анапестом ты не балуй –
Он не заменит подруг поцелуй.
Можешь с пентаметром ты подружиться,
Но лучше в танце с девицей кружиться.
Стих элегический можно сложить.
Но лучше с девой в постели дружить.
Вот: коль с подругою станешь ты жить,
Даже элегию сможешь сложить.
Я наставленье поэтам подам,
Как поступать в отношении дам.
Также совет дам о пользе вина,
Что б не томила мне сердце вина,
Да о большущем вреде стихотворства, –
Всё вам открою без тени притворства.
Экскурс в историю я совершу,
Всё расскажу вам и тем завершу
Спор, что у физика вышел с поэтом.
Физик – прозаик, учёный при этом.
Лирик стихи сочиняет, бедняга;
Короток век его. Доктор Живаго
Сразу на ум мне приходит при этом.
Был бы прозаиком, хоть и поэтом,
Нобеля б премию он получил,
Как Пастернак. Сотню лет бы прожил…
В общем, короче, внимайте словам.
Эти слова предназначил я вам.
В Индии жил Калидаса-поэт.
Всем вопрошавшим давал он ответ:
“Если ты с бабами век не живёшь,
То не мужчина – козявка ты, вошь.”
Женщины лучше поэмы любой;
Кто, кроме них, вызывает любовь?
Да и на “Тёлку” Мирона прекрасну
Много стихов. Но на тёлку грудасту
Больше вниманья потрачено, сил.
Каждый деньгу к ней за ласки носил.
Можешь ты ритм отбивать Архилохом –
Барышни сразу сочтут тебя лохом.
Значит, навеки с стихами простись
И без оглядки в путану влюбись.
Даже пииты землицы элладской
Женщин любили профессии …дской.
Вот и не нужно стихом баловаться
Лучше с путаной в постели вожжаться.
Похоть охватит тебя сочинять?
Выпить потребно, подругу обнять,
Но ни за что со стихами не знаться.
Прозы простой лучше крепче держаться.
Трудно в стихах овладеть мастерством.
Их не постигнешь одним естеством.
Шлоки, поэзы и оды освоить,
И мадригал, и газели усвоить.
В жанре муаллак касыды слагать,
Стансы, ноктюрны, романсы писать
Нужно. А также ещё рубаи,
Как Низами, иль, хотя б, навои.
Выучить технику простенькой танка
Будет сложнее, чем внутренность танка.
Вовсе не сможешь быть без дифирамба;
Чуть ошибёшься в размере и – амба.
Хокку ты станешь писать, как Басё –
Жизнь твоя будет ни то и ни сё.
Хайку напишешь, как Ёса Бусон –
И погрузишься в смертельный ты сон.
Сколько бы ты ни выдумывал шлок –
Будешь несчастен, как питерец Блок.
Как ни была бы возвышена ода, –
Ода не слаще стаканчика мёда.
Хайку (иль хокку) труднее понять,
Чем стопудовую гирю поднять.
Даже освоишь ты, если, сонет,
Станешь ли счастлив? Конечно же нет.
Бейтами станешь писать ты газели –
Рифмы забегают, словно газели.
Рифмами Имруулькайс был замучан.
Рой их навязчив, докучлив, не нужен.
Рифм отобрать можно много жемчужин…
Но лучше сытный с подругами ужин.
И стихотворцы бывают пройдохи,
Пьют в кабаках и с девицами доки.
Вот стихотворцем был Абу-Нувас.
Он неизвестен вам? Тьфу, чёрт! Ну вас.
Абу-Нувас средь поэтов известен
Тем, что что пропил даже перстень невестин, –
Всё потому, что динар не имел.
Бедным быть – вот стихотворца удел.
И не познаешь “Шампань” и кларет,
Коль незадачливый будешь поэт.
Но коль прозаиком сможешь ты стать –
Будешь иметь молодецкую стать.
Будешь обеды иметь, завтрак (ланчи),
“Альфы-Ромео”, “Феррари” и “Лянчи”,
“Крайслер” и “Бьюик”, “Пежо”-ландоле,
“Ауди”, “Линкольн”, “Корвет Шевроле”,
“Ровер”, “Рено”, “ Се Вилле Кадиллак”,
“Морган”, “Роллс-Ройс” и большой “Понтиак”,
Быстрый зелёный “Икс кей Ягуар”,
Самый изящный (почти будуар),
Джип “Коджиолу”, “Изотту-Фраскини”,
Мощный, стремительный – сам “Ламборгини”.
Сможешь иметь ты “Испано-Сюизу”
(Ну, а в “Сюизе” – капризу маркизу),
“Лексусы”, “Виперы”, синий “Бугатти”,
“Лотус”, “Альпину”, “Эм Джи”, “Мазерати”,
“Волво”, “Тойоты”, “Ниссаны”, “Субару”
(Может и круче что, может задаром),
Может быть “Майбах” – престижнкйший “Бенц”
(А стихотворец на “Таврии” – бенц!),
“Брабус”, “Инфинити”, Олдса мобиль
(Тоже неслабый ведь автомобиль),
“Даймлеры”, “Порше” и “Астон Мартины”.
В “Бентли” открытом пить будешь мартини,
Самый душистый и старый коньяк,
Если стихов ты не будешь маньяк.
Станешь бургундское пить и кларет,
Если не будешь, как Китс, ты поэт.
Будешь поэтом – с ума ты сойдёшь,
Счастья, удачи – ни в жизнь не найдёшь.
Ну, а уж если сошёл ты с ума
Горе, несчастья, острог и сума
Будут сопутствовать всюду, везде…
Счастья найти не удастся … нигде.
Будешь, как Вордсворт, в пустыне брести,
Счастья не сможешь в стихах обрести.
Вот сколь суров стихотворца удел:
Пасынком быть у судьбы, ни у дел.
Ну, а прозаик в то время смеётся –
Очень ему беззаботно живётся.
Он ведь к стихам завсегда равнодушен,
Чисто побрит и духами надушен.
Важен, вальяжен, доволен судьбой,
В мире живёт он с людьми и с собой.
Он ведь стихи по ночам не кропает,
Золото прозы он днём добывает.
Всяк норовит пригласить его в гости;
Мясо-филе для него, а не кости
Рок уготовил для доли его…
Всё для прозаика, всё – для него!
Лучше стихов, уверяю я, проза,
Кружка, подружка, пурпурная роза.
Даже прельстившись рифмованной прозой,
Той же отделаться сможешь ты “розой”.
Есть ритмизованна проза, чеканна.
Только она не настолько желанна.
(Проза ритмичная, проза чеканная,
Но не настолько она же желанная).
Есть ещё, братцы, ритмичная проза,
Рифма совсем не нужна её “мороза”.
Иль сочиняй ритмизованну прозу –
Ей же не надобна рифма “морозу”.
Тьфу ты! Зациклился с ритмикой я, –
В общем, стихов избегайте, друзья.
К прозе приникнуть, дружок, поспешай,
Только стихами её не мешай.
Греки вино разбавляли водой.
Чем обернулось всё это? Бедой.
Пьяные римляне их покорили
И за обычай такой укорили.
Варвары римлян в вине перепили –
Цезарей славных полки перебили.
Кир-царь на скифов походом пошёл.
Помнишь, чем кончилось? Смерть он нашёл.
Скифы в пирах не пропьют головы,
Кир же своей не сносил головы.
Дарий со скифами тоже сражался.
Еле живой из России убрался.
Немцы, французы, татаро-монголы, –
Все еле живы бежали и голы.
Так что стихи – это трезвая речь.
Могут они на несчастье обречь.
Пишешь стихи – поспешай на дуэль,
Если же нет – попивай себе эль.
Вывод какой? Ты стихи не пиши,
Пей же вино и всей грудью дыши.
Жизнью прозаика ты наслаждайся:
В деньгах, в вине, словно в море, купайся.
Прозу пиши, слушай шелест червонца.
А стихотворец – в приюте чухонца
Будет весь век свой в беде прозябать,
Кости глодать и судьбу проклинать.
Голоден ляжет в сырую кровать,
Будет всю ночь свои слёзы глотать,
И никогда – ликовать, пировать,
Досыта есть и вином запивать
Рыбу, котлеты, шашлык и икру.
Денег не будет на дом и игру –
Ведь стихотворец не нужен нигде,
Вот и бывает в беде и нужде.
Даром пророка ведь он обладает.
Только на Родине их не бывает, –
Сказано в Библии. Помнишь небось.
Так что занятие это ты брось.
Если таким обладаешь ты даром,
Значит, талант свой загубишь ты даром.
Лучше на прозу его повернуть –
Злую судьбинушку тем обмануть.
Если в прозаики сможешь пролезть –
Будешь выслушивать пышную лесть,
Есть ананасы и рябчиков есть.
Станут тебя величать “ваша честь”.
А стихотворцам несчастий не счесть.
Сколько всего? Очень много! Бог весть…
Байрон был, Пушкин и Бунин Иван,
Гейне и Гёте, писавший “Диван”.
Где они? В бозе, бедняги почили.
Сами здоровье своё подточили.
Прозу бы только они сочиняли,
Смерти бы, может, доселе не знали.
Ну, а коль начал стихи сочинять –
Двери беде поспешай отворять.
Будешь оболган, оплёван, ославлен,
Коли ты будешь стихами прославлен.
Вспомни терзанья поэта Хайяма:
Плачет, что жизнь его – сточная яма.
Или, к примеру, пиит аль-Мулаввах. –
Был гениален в созданьи муаллак.
Но как-то Лейлу в степи повстречал –
И навсегда, бедолага, пропал.
Он по пустыне бродил, бесновался,
Ведь навсегда он с любимой расстался.
Так и прозвали его – Бесноватый,
Хоть он в стихах был весьма тороватый.
А почему? Потому, что поэт.
Значит, от жизни взял волчий билет.
Или Алкей, что влюбился в Сафо.
Он был поэт, а совсем не трепло.
Ей написал, мол, отдайся добром –
И получил стихотворный погром.
Он огорчён был. Стал бледен, сал сер,
Но был утешен стараньем гетер.
Ведь, повторюсь, все пииты Эллады
Женщин любили, которые … лады…
Воином был Архилох, но при этом,
Хоть удалец, но всё ж был он поэтом.
Он сочинял энергичные ямбы.
(Стиль этот мощный пошёл бы и нам бы).
Эти стихи он читал пред толпой,
Топая толстой солдатской ногой.
Он для начальников – верный клеврет.
Славой наёмника был он согрет.
В жарких сраженьях он не был убит,
Но, на беду свою, был он пиит.
Свататься стал к дочерям он Ликамба.
Что получилось из этого? Амба…
Вспомни Овидия личное горе.
Солан был Августом Публий за море.
Там он по Родине милой скучал,
Криком о горе своём он кричал.
Если б Назон не стихи сочинял,
Цезарь тогда б на него не серчал.
Ну, а коль стал он стихи сочинять, –
Горько ему стали этим пенять.
Вот и отправили в ссылку поэта,
Что б не писал он элегий при этом.
Публий Овидий не понял урок,
Эта беда не пошла ему впрок.
Так и остался в изгнаньи навек –
Мучился сильно, страдал человек.
Выйдет, бывало, на местный причал –
Каждый увидит: Назон одичал.
Бледный, больной, исхудалый, небритый,
Грязный, оборванный, сто лет немытый.
Так и загнулся старик на чужбине.
Где похоронен? Не знают доныне…
Хворь за поэтом всегда волочится.
Короток век у поэта у Китса.
Взялся стихи сочинять Стивенсон
И погрузился в могильный он сон.
Двадцать шесть лет жил Марк Анней Лукан, –
Смерть подцепила его на кукан.
(вместе с Сенекой его уморили).
Голодом, холодом в детстве морили.
Ну, а возрос – смерти предал Нерон,
Чтобы стихи не писал больше он.
Если бы не был поэтом Вийон,
Разве бы был он тогда бы казнён?
Шведом, поэтом был некто Джо Хил.
Лес он валил и был вовсе не хил.
Но, раз талант стихотворный при нём, –
Был он оболган и вовсе казнён.
Меньше, чем Пушкин, прожил Биши Шелли.
Воды Нептуна его годы съели.
Он всё стихи на досуге слагал –
Смерть от стихии, несчастный, приял.
Тридцать три года прожил Гай Катулл:
В муках, страданьях, как Альбий Тибулл.
Тридцать два года жил Сидней Филипп
И на войне в одночасье погиб.
А перед смертью и выпить не дали,
Фляжку с вином у него отобрали.
“Меньше нужда моя жажды твоей,
Выпей вина ты из из фляги моей”,–
Молвил солдату Филипп наш Сидней,
Тут же и помер бедняга в сей день.
“Вовсе не ранен я, просто убит”,–
Так заявил он. И умер. И спит,
Хладным покоем могилы объят,
Тот, кто считался и чёрту не брат.
Но за стихи он надумал приняться –
С смертью судьбой обречён повенчаться.
Вот и тебе вина выпить не светит,
Если душа твоя вирши приветит.
Будешь, как Чаттертон Томас, пить яд, –
Дьявол душонку утащит во ад.
Короток век стихотворца от Бога.
Лет же прозаику дадено много.
Был, вот, прозаиком пелем Вудхаус,
Деньги имел, титул сэра, дом (хаус).
Прожил, почти что, до сотни он лет –
Всё потому, что он не был поэт.
Будешь прозаиком, как Лев Толстой,
Сыт будешь, граф будешь, пузом толстой.
Помнят прозаиков долго – в веках.
Памятник им воздвигают в венках.
Лёву Толстого везде почитают,
Лёшку Толстого до сих пор читают.
Был ещё третий – стихи сочинял.
Где он? Бог весть… видно смерть он приял.
Помнят ещё лишь за прозу его,
Вовсе без прозы забыли б его.
Памятен очень Васильевич Гоголь.
Кто теперь вспомнит – Морозов был Гоголь.
Первый прозаик (душою пиит),
Тот, кто второй – стихотворец. Забыт.
Видишь, сколь множество бед у поэта:
Бедность, опала, а также при этом,
Каждый его норовит ущипнуть.
Денег никто не спешит отстегнуть.
Так что держись ближе к прозе, дружок,
Пьянствуй с поэтом и пей “посошок”,
Только ты сам за стихи не берись –
Это чума! Ты её берегись.
Огнь стихотворства ты в сердце залей,
Прозу пиши, пей вино, вожделей
Женщин и белых, и чёрных, и красных,–
Словом, различных, собою прекрасных.
Будешь держаться ты прозы простой –
С ней не изведаешь кризис, простой.
Станешь прозаиком – будешь с подружкой
Знаться, с деньгами, с наполненной кружкой.
Будешь иметь завтрак, ужин, обед.
Сможешь избегнуть ты множество бед.
Будут водиться деньжата в кармане,
Сгинут напасти, как “ёжик в тумане”.
Будут награды, валютные мани,
Девки плясать обгажённые в бане.
Ну, а стихи растерзает зоил.
Думаю, что я тебя убедил
Пламя поэзии в сердце залить;
Прозу и женщин, вино полюбить.
Счастлив отныне пребудешь вовек:
Бабник, прозаик, хмельной человек.
Проза, путаны и винный фиал –
Вот для мужчины тройной идеал.
Знай мой совет: мастерством овладей.
Вместо стихов ублажать всех… людей.
