Тритос...стр-61-66

Иволин Виктор

СТР 61-66

Наитий

Летает голубь тенекрылый,

как Демон суетного дня;

он напрягает в теле жилы,-

мол, не забудешь про меня...

Но белый голубок кругами

тень высветляет по мирам

и... прикрывая тень крылами,

сизарь, как тать упал к ногам...

...Строптива тень лишь в этом мире...

Браслет над женщиной завис:

мир миражем уходит вниз

и замолкает звук на лире...

Ни свет, ни тьма: рассвета час,

и всюду зыбкое пространство;

нет ничего, лишь постоянство...

Спокойно, тихо - вечный час...

Безмерен миг в разлете сути,

но где-то мнится огонек,

и вдруг, волна, с отливом ртути,

дугой развеяла дымок...

Вдали огонь недосягаем...

На лире тронута струна...

Родилась новая волна...

Там то, что Богом называем...

А здесь рождает суть искру,

даруя сгусток мирозданья...

Очнись, мужчина поутру,

возвысь в творениях мечтанья!

Не женщину, так идеал

храни душа до самой смерти;

не то, там угнездятся черти,

и станешь сам себе вандал.

...Замкнулся круг - погасло око.

Стрекочет суетно сорока,

и листья падают под звук,

и спят тринадцать... Полон круг.

Но все настойчивее птица

и ничего уже не снится.

Ах, как на воздухе спалось:

в круизе лета, каждый гость.

Еще обрывки сна мелькают,

из чувств неясный ком свивают,

и странных взглядов полон двор,

и еле слышный разговор...

И лишь фонтан тому не внемлет:

И истукан устало дремлет.

В кругу взволнованных сердец

вьет листопад судьбы венец...

Венец на новые скитанья...

О, сон - мечты иль назиданья?!

В нем или разума хандра,

иль подсознания игра...

Сон второй

Предзимье. Дюжина на круге,-

как изваяния стоят;

тринадцатый в метельной вьюге

незримо крутит циферблат.

Покорны лица, ждут чего-то,

в лазурном сгустке бытия,

а в будущем кипит работа,

миг убыстряя, суть тая...

И все быстрей, быстрей вращенье,-

уже на круг пришлось возлечь:

о, не людское напряженье,

вопит молитвенная речь!

Вцепилась в цифры плоть земная,

но как слаба пугливость рук...

За кругом дверь открылась вдруг

и ждет, провалом изнывая...

Сорвался с круга в темень маг,

за ним разбойник, злобой наг.

Ученый ухнул в зев провала.

Бабенка бух, как не бывала...

Икнув, исчез дверной проем,

в неясный сон втянуло души,

и вот, покой времен нарушив,

летят в астрале вчетвером...

Минуя разность измерений,

влетели в даль былых времен:

мир до потопных поколений

четверку взял в ночной полон.

Объятья странственного смерча

ослабли, канув в зыбь воды.

Трава мягка, как гуттаперча,

и в звездах нет еще вражды.

Луна, в сиянии над полем,

к горам струит кисейный шлейф,

как дар Земле волшебным троллем,

частиц вселенной легкий дрейф.

Ночная сырость и прохлада

с ознобом требуют тепла.

Но вдруг, прозрачная громада

тяжелой поступью прошла.

Как студень в облике колосса,

с игрою бликов в глубине...

Бабенка в крик: - Ой, дурно мне!

Бандит: - Он кто? - вот суть вопроса.

Но точно знаю я одно:

идем за ним, пока темно.

...Шагнули следом все покорно,-

разбойник лидер здесь бесспорно.

Бежали берегом до скал:

пещеры яростный оскал

и свет огня, и тени, тени...

Туман и пар в недвижной лени.

Бликует в зыбком свете грот:

в тумане алом скрыты своды,

струят по стенам тихо воды,

а в центре ад кровавит рот...

Клокочет магма у провала,

течет расплавами река,

вода шипит на сгустках вала.

взлетая в алость потолка.

Вокруг - подобье хоровода.

людей невиданного рода:

искрятся отсветы в телах,

блаженство в палевых глазах.

Вода с огнем - вот это баня:

слиянье супротивных сил!

Мольбой подземный Дух тираня,

заглавный жрец в кругу царил.

Молитва с воплями дельфина,

кита унылое нытье,

пещерное шаманство финна:

во лбу желаний острие...

И вдруг, молитва онемела.

ко входу жрец направил взор:

- Эй, кто там прячется, как вор,

какая тварь мешать посмела?

...Четверка вздумала бежать,

да ног застывших не поднять,

и всех невидимая сила,

сорвав с земли, жрецу явила.

Надменный круг из сотен глаз

вогнали в коконы пришельцев.

О, монстры были в том умельцы,

и снова жрец явил свой глас:

- Что вижу я? Как пали люди:

для них вершина интеллект?

Ослепший дух в потемках блудит.

Вот, технократии эффект!

Как сжалась плоть, как потемнела,

каких болезней только нет!

О, мысль, чтоб ты онемела:

тобой они затмили свет!

Ослепли в нудном диалоге

наедине с самим собой,

а суть в Божественном чертоге

молчит смиренною рабой.

Вот вижу я, сей муж ученый,

он двигал к пропасти прогресс,

и мир понесся, как экспресс,

крылом железным окрыленный.

Он будет нам ваять горшки

к настоям трав и благовоний,-

в науке важны не вершки,

важней не знать земных ироний...

А это кто? Душа черна,-

напоминает пса Цербера.

Ого, померкла вся пещера!

Пугать им будем духов сна.