8. Шаг
Первый сокрушительный удар по зимним холодам весна того года нанесла в середине марта. Не то чтобы только снег растаял, но тепло держалось так продолжительно, что земля прогревалась каждый день, пробудились деревья, и люди сменили теплые пальто на летние маечки.
Солнце захлебывалось собственным светом, который так неохотно принимала нагая продрогшая от морозов твердь. В небе ни единого облачка, оно едва завешано покрывалом промышленного смрада, слой которого нарастал в отсутствие ветра, и с каждым днем завеса становилась все грязнее. Воздух, захламленный продуктами жизнедеятельности, коптил людей, которые выходили на улицу с опаской, прихватив с собой зонт, словно надеясь на чудо первого весеннего дождя, призванного смыть эту копоть и очистить дыхание. Трудно даже представить, чтобы в начале весны в Сибири ждали дождя, а не снега.
После занятий, перекинув плащ через руку, я шагала к остановке, пытаясь ровно дышать воспаленным воздухом промышленного района. Наш техникум расположен в самом сердце крупных химических предприятий города. Справа химический комбинат, включающий в себя восемь действующих производств, прямо напротив гидролизный завод, откуда постоянно тянет лигнином, и нас часто мутит от этого прелого сладковатого запаха проспиртованной древесной гнили. Сразу за полосой гидролизного завода расположен ЦБК, чуть в стороне огромная городская ТЭЦ - старая коптящая грелка. Возле ТЭЦ завод химического волокна, завод резиново-технических изделий и шинный завод, венчающий весь цикл выпуском своего товара. Этот район неравномерно покрыт редкими жилыми кварталами, состоящими из барачных домов, гаражей, автомастерских и мелких оптово-розничных точек. Инфернальный пейзаж в стиле индастриал, перегороженный замысловатыми лабиринтами двойных заборов, которые венчает корона растянутых мотков колючей проволоки.
В такой «жизнерадостной» картинке хотелось поскорее добраться до пыльных центральных улиц, кишащих пешеходами и наполненных озабоченным бегом машин. Смотреть по сторонам не хотелось, я ушла в себя и мечтала о прохладном душе, сладком чае и поспать.
В автобусе было душно, витал запах пота, курева и дешевых духов. Ноги гудели с непривычки – весь день на каблуках. Слабо заплетенная коса парила шею, раздражала. Все раздражало и уводило внутрь, возникала потребность абстрагироваться от подавлявшей действительности. Тупо уставившись в окно, я стояла посреди салона автобуса и считала остановки.
- Может нам все-таки стоит познакомиться? - риторически заявил негромкий голос справа, выдернув меня из забытья, и не дождавшись ответа, прибавил, - я знаю, что Вас зовут Анна.
Окрасившаяся румянцем и взволнованная до кончиков волос, я боялась взглянуть на него. Неужели это случилось. Ну почему же именно в этот ужасный день это произошло? Как романтично! Досада и радость смешались во мне. Природная находчивость заставила меня ответить:
- Я тоже знаю, как Вас зовут, Антон…
Я улыбалась, и мне казалось, что я выгляжу глупо, нелепо, что я несобрана, растрепана, неряшлива. Он сделал вид, что ужасно поражен моими словами, но его глаза сохраняли ироничное выражение:
- А что еще Вы обо мне знаете?
- Все, что я должна знать, я узнаю от Вас, - глупо получилось, когда это я так нахваталась кокетства, я сама себя не узнавала и от этого краснела, решила молчать.
Мой попутчик понимая, что пауза затягивается, нашелся, демонстрируя мне свой зонт:
- Вот зонтик прихватил сегодня, жду дождя, а Вы считаете как? Дождь будет?
Меня это насмешило, ведь он играл, он произносил фразы как-то особенно, изображая рассеянного маразматика. Я улыбалась, глядя ему в прищуренные глаза, он продолжал:
- Ну вот… познакомились, о погоде поговорили. Что же положено делать дальше…, - он растягивал фразы, и это выдавало его волнение, - дальше мы выйдем из автобуса и пойдем есть мороженное.
- Вы меня спрашиваете или рассказываете свои планы?
- Конечно, спрашиваю! – он поднял брови, наигранно удивившись, но насупившись добавил, - хотя чего тут спрашивать, я угощаю, значит, Вам придется это сделать. Это ведь исторический момент: легендарная еврейская жадность сдается перед напором истинно русской красоты.
Я сразу напустила обиженный вид, если это комплимент, то говорить его с иронией, значит ставить под сомнение мою привлекательность. Антон бросился исправлять положение, он понял, что со мной одними шутками не обойдешься.
- Аня, я давно уже хотел познакомиться, подойти, - он сменил тон, говорил теперь искренне и серьезно, - но Вы такая неприступная, Вы отличница, стихи пишите, рисуете и все время с учителями разговариваете, как взрослая, понимаете…
- Давай на ты, - сказала я, улыбаясь уже без напряжения.
- Давай.
- Какие к черту стихи, какие разговоры, - я так волновалась, что не успевала следить за словами, - я не отличница, это все случайно, не говори обо мне так, я такая же как ты, самая обыкновенная…
- Нет, - остановил меня Антон, - ты сама не знаешь, какая ты.
Я взглянула в окно и увидела капли дождя, штриховавшие пыльные стекла автобуса. Стало так легко, так весело на душе, просто исполнилось мое заветное желание и первый дождь.
