Дурацкое
Земля катилась по орбите,
И космос стыл, как холодец,
По воле Рока и чарующих наитий
Встретил Художника Певец.
И говорил ему: "Счастливый!
Ты созидаешь на холсте
Весь мир в ярчайших переливах,
Творишь свои миры в белесой пустоте!
О, зависть грех, но мне плевать!
Я обречён всю жизнь, как кол,
Позёрствовать и воздух сотрясать,
Да глотку драть под звуки пианол".
На что Художник: "Ах, оставь!
Я лишь копирую мгновенья,
А голос твой - жизнь, песня, явь,
Венец высокого творенья.
Быть может, из твоей гортани
Льёт Божество свои слова
И нас, порочных, в небо манит,
А мы осознаём едва..."
Так они спорили напрасно
О двух призваниях своих,
О том, что плохо, что прекрасно,
О том, что разделяет их...
И тут! Им шаткое спасенье
Судьба решила ниспослать -
Они смекнули впасть в забвенье -
Больше не петь, не рисовать.
...
Земля катилась по орбите,
И космос стыл как холодец…
Всё было, есть, будет опять.
Ночью попали в вытрезвитель
Наши Художник и Певец -
Вдрызг, в стельку, в хлам - ни петь, ни рисовать.
И космос стыл, как холодец,
По воле Рока и чарующих наитий
Встретил Художника Певец.
И говорил ему: "Счастливый!
Ты созидаешь на холсте
Весь мир в ярчайших переливах,
Творишь свои миры в белесой пустоте!
О, зависть грех, но мне плевать!
Я обречён всю жизнь, как кол,
Позёрствовать и воздух сотрясать,
Да глотку драть под звуки пианол".
На что Художник: "Ах, оставь!
Я лишь копирую мгновенья,
А голос твой - жизнь, песня, явь,
Венец высокого творенья.
Быть может, из твоей гортани
Льёт Божество свои слова
И нас, порочных, в небо манит,
А мы осознаём едва..."
Так они спорили напрасно
О двух призваниях своих,
О том, что плохо, что прекрасно,
О том, что разделяет их...
И тут! Им шаткое спасенье
Судьба решила ниспослать -
Они смекнули впасть в забвенье -
Больше не петь, не рисовать.
...
Земля катилась по орбите,
И космос стыл как холодец…
Всё было, есть, будет опять.
Ночью попали в вытрезвитель
Наши Художник и Певец -
Вдрызг, в стельку, в хлам - ни петь, ни рисовать.