Волосы
Н. А. Гнуни
Молчи, скрывайся и таи.
Тютчев
По кухне и счастье усвоено...
Я нежен,
А щеточник — тих:
Он волосы
понял по-своему,
Он делает
Щетки из них.
А мне они —
целью и знаменем.
Я знаменем сделать
готов
И волосы
черного пламени,
И пламя
гражданских трудов!..
Теперь я
почувствовал это.
Теперь я
прекрасно пойму.
Зимою —
мерещится лето,
А летом —
лелеешь зиму...
Я предал военную
молодость
Смиренью высоких забот,
И видишь,
крылатые волосы
Жемчужная изморозь жжет...
Всё к лучшему,
к лучшему,
к лучшему.
И осень,
и проседь забот.
Так яблоня
голыми сучьями
Плоды налитые несет.
Всё к лучшему,
к лучшему,
к лучшему.
Но в двадцать четыре мои,
Подумай!
Совсем — как по Тютчеву
Скрывайся...
Молчи...
И таи...
Бубновое небо,
бубновое.
Но звезд
не достать и с горы.
Идеи-то, видишь ли,
новые,
Да люди
уж очень
стары.
Но трогай!
Но трогай!
Но трогай!
Качай, бесколесая жизнь!
И если лежать...
У порога —
Конем запаленным
Ложись!
Ах, милая,
милая,
милая,
Мы камень еще подожжем
Моей поэтической силою
И черным
атласным огнем!
Так пусть мне —
И целью
и знаменем,
Я знаменем
сделать готов
И волосы
черного пламени,
И пламя
гражданских трудов!..
...А ты,
мой соседушка
скромненький,
Ты руки
труди и труди,
От щетки —
приветливей в комнате,
От песни —
светлей на груди.
1927
Молчи, скрывайся и таи.
Тютчев
По кухне и счастье усвоено...
Я нежен,
А щеточник — тих:
Он волосы
понял по-своему,
Он делает
Щетки из них.
А мне они —
целью и знаменем.
Я знаменем сделать
готов
И волосы
черного пламени,
И пламя
гражданских трудов!..
Теперь я
почувствовал это.
Теперь я
прекрасно пойму.
Зимою —
мерещится лето,
А летом —
лелеешь зиму...
Я предал военную
молодость
Смиренью высоких забот,
И видишь,
крылатые волосы
Жемчужная изморозь жжет...
Всё к лучшему,
к лучшему,
к лучшему.
И осень,
и проседь забот.
Так яблоня
голыми сучьями
Плоды налитые несет.
Всё к лучшему,
к лучшему,
к лучшему.
Но в двадцать четыре мои,
Подумай!
Совсем — как по Тютчеву
Скрывайся...
Молчи...
И таи...
Бубновое небо,
бубновое.
Но звезд
не достать и с горы.
Идеи-то, видишь ли,
новые,
Да люди
уж очень
стары.
Но трогай!
Но трогай!
Но трогай!
Качай, бесколесая жизнь!
И если лежать...
У порога —
Конем запаленным
Ложись!
Ах, милая,
милая,
милая,
Мы камень еще подожжем
Моей поэтической силою
И черным
атласным огнем!
Так пусть мне —
И целью
и знаменем,
Я знаменем
сделать готов
И волосы
черного пламени,
И пламя
гражданских трудов!..
...А ты,
мой соседушка
скромненький,
Ты руки
труди и труди,
От щетки —
приветливей в комнате,
От песни —
светлей на груди.
1927