Признание

Осталась ночь за краешком окна,

воды не зачерпнуть, не поделиться хлебом —

вся выпита и съедена сполна

и плоть, и кровь ее, и солнце очи слепит...

Ах, ночь, прости, прощай — была, была,

но, слава Богу, что ни корочки, ни крошки,

что выпалено прошлое дотла,

а сверху след мой снегом тихим запорошен,

засыпан, подморожен... И тоска

унесена уже весенним половодьем...

 

Ах, ночь, была... Но выпита до дна

твоя сиренефиолетовая чаша

и опрокинута... Полна вина —

сама своя, как, впрочем, собственная, ваша.