В РОДНОМ КРАЮ
В РОДНОМ КРАЮ
Земля моя! Ты мне – как мама,
Перед тобой всегда в долгу.
Сказать тебе: «Спасибо!» – мало,
Молчать – нельзя. И не могу.
И не хочу. Да и не надо
Свою любовь к тебе таить.
Ты мне – и совесть, и отрада,
И разум – быть или не быть!
Когда в свои глухие недра,
Земля, ты маму приняла,
Лишь ты одна светло и щедро
Тепло, как родина, дала.
И стала мне родною самой,
Лаская лесом и рекой,
Где обретала я, как с мамой,
И честь, и радость, и покой.
Не ты ль, земля, под грозным небом,
Что было чёрным над тобой,
Меня кормила скудным хлебом
И всласть – крапивой, лебедой!?
Ты открывалась мне не праздно
И вдаль, и вширь, и ввысь до звёзд…
И вдруг до боли стало ясно:
Мне нужно видеть тот погост!
И то село, в котором мама
Ушла навек в небытиё,
И этот дом, мне близкий самый,
Где детство минуло моё.
И не по снегу, а в июле
Пройтись по памятным местам;
Зайти, как к маме, к тёте Нюре…
Жива ль?.. Найду её ли там?..
…И вот она, моя деревня,
Мне с детства милая земля.
Какие в ней растут деревья! –
Что небоскрёбы тополя…
Под ними в дождь, на диво, сухо,
А с крон струится аромат.
Они всю земля белят пухом,
В какой-то сказочный наряд.
И несмышлёная девчушка –
Могу лишь так себя назвать! –
Тот пух на мягкую подушку
Однажды вздумала собрать.
Увы! – С подушкою не вышло,
Да я о том и не тужу.
Хоть с каждым тополем над крышей
Я, что с берёзою, дружу.
Иду селом, навстречу дому,
Где был и стол мне, и приют,
Как к другу давнему, родному,
Но где давно меня не ждут.
Незваный гость. Он – как татарин,
О чём пословица гласит…
Да где же дом тот, тесный, старый?
И кто у нового стоит? –
Она! Руками как всплеснула,
Узнав у встречных на виду!
–«Да ты ль!? Чутьё не обмануло!
А я два дня кого-то жду.
Гляжу: шагает кто-то ходко.
Сюда!.. И сердце занялось:
Твоя, знакомая, походка.
Неужто Тоня?!.. Вот так гость!»…
Ах, тётя Нюра! Та же, та же,
Что так желала мне добра,
Мечтала замуж выдать даже…
О, как теперь она стара!
Скажу не ложно, не предвзято –
И нет той истины святей –
Она – вдова, жена солдата
И мать троих его детей.
–«Ещё и бабушка!» – смеётся.
И ни чего-то ей не лень,
И бодро хвори не сдаётся,
И жизни рада, что ни день.
И с ней легко от грустной шутки,
Что «отдых будет наперёд.
А здесь, покуда, ждут и внуки,
И лес, и двор, и огород».
Сидим в просторном, светлом доме,
Пьём чай. Гуторим про житьё;
Спешу узнать о Гале, Томе –
О дочках выросших её.
О Саше – младшеньком их брате;
Живут все вместе или врозь?
Об этой выстроенной хате –
И как ей только удалось?..
О том, о сём, что наболело,
И как на всё хватило сил?..
Про речку – страшно обмелела;
Про лес – нещадно отступил…
Смотрю на жилистые руки
И на морщин тугую вязь
И знаю: не было ей скуки
Всю жизнь, за что бы не бралась.
Уж полдень млел на горизонте,
И было жарко в летний зной.
А я звала её: «Пойдёмте
Туда, на кладбище, со мной!»
И подсыпала соли в рану:
Мол, «мне могилы не найти.
Ведь Вы же знали мою маму!
Мне только с Вами по пути.»
–«Пойдём, – кивнула тётя Нюра, –
Теперь ведь кладбище не то.
А то, – она взглянула хмуро, –
И не проведает никто.
Могилы все на нём осели,
И не хоронят там давно.
Там был пожар. Кресты сгорели.
И позаброшено оно».
Идём по солнцу неторопко,
Нас за село ведёт большак.
Уже его сменила тропка;
И та всё уже, что ни шаг.
Но шире, ближе, нам навстречу
В помин ушедшие года.
И там – погост. Уж недалече.
Да вот он! Мы пришли сюда…
О, мама, мама! Как узнаю
Тот холмик, под каким твой прах!?
Былинку горькую кусаю
Со словом: «Мама!» на губах.
Стою, от мира отрешённо:
В какую сторону пойти?
А сердце стонет удручённо:
«Прости мне, мамочка, прости!»
Прости… За что? Сама не знаю.
Я – дочь твоя, а ты мне – мать.
Но я так редко здесь бываю,
И ты вольна меня прощать.
Склоняю голову понуро
От покаянных этих мук…
Как хорошо, что тётя Нюра
Зовёт меня: «Пойдём вокруг!»…
Бредём с ней рядом. Смотрим вместе
На волны – холмики могил.
Вот… Где-то здесь… На этом месте…
И маме крест поставлен был…
Но нет крестов. И нет оградок
На старом кладбище на том.
Вдали, на новом – там порядок,
А здесь… Лишь память о былом.
Трещат кузнечики на воле.
Печёт… Над нами – синева.
Поодаль – лес, обратно – поле,
Вокруг – немятая трава.
В цветах, высокая, густая,
По пояс – словно бы в воде.
А земляника в ней какая!
Такая – право, как нигде!
Чуть не по грецкому орешку! –
Срываю ягодку, держу:
Неловко пробую неспешно,
Знакомым запахом дышу.
От земляники – сочной, алой, –
Ладошка словно бы в крови.
И тётя Нюра вдруг сказала:
«Оставь! Не надо… Здесь не рви!»
Не рву. Мне от неё не слаще.
Ведь шла сюда я не затем…
И где я: в жизни настоящей
Иль в прошлой – девочка совсем?
На злом ветру, у мёрзлой ямы,
Среди сельчан склоняя лоб,
Стою в слезах над гробом мамы,
И комья рушатся на гроб!?..
Забыть... Смириться бы… Да где там!...
Ах, мама, мама! День за днём,
О, сколько лет, зимой и летом,
Ты всюду виделась во всём.
Не мёртвой. Нет. Лишь став незримой,
В моей душе жила, со мной –
Родной, единственной, любимой,
Моею матерью – землёй.
Меня манила на пригорки
И на песок на берегу.
Твой зов я слышала у ёлки
И у берёз, и на лугу.
Грибы ль в ведёрко собирала,
В венок вплетала ли цветы,
Я лишь одна о тайне знала,
Что их мне даришь, мама, ты…
Как часто ты, казалось, мама,
Ждала меня у родничка,
Где я как в явь тебе внимала:
«Попей-ка вместо молочка!»…
Вела на крупную чернику –
Подарком, чудом, без надежд, –
И там шептала: «Собери-ка
Да вместо хлебушка поешь!»
В буран и в дождь, и тёмной ночью
Твердила: «Доченька, крепись!»
И наставляла, как воочью:
«Мне не пришлось… А ты – учись!»
И шла чуть свет со мною в давку,
Которой не было конца,
И подавала мне с прилавка
Паёк… рукою продавца…
А в небе радуга вставала,
Ласкало солнце с высоты.
И, как ни кто, я знала, знала,
Что это, мама, тоже ты!..
И, если, лечь случалось поздно,
Смотря по долгу в небеса,
То даже звёзды – даже звёзды! –
Влекли, как мамины глаза…
Уйдя в былое, я молчала,
И мама вновь была со мной.
–«Ну как, немного полегчало?
А не пора ли нам домой?» –
«Пора!» – я горько улыбнулась,
Чтоб сразу тронуться назад.
Но сколько раз я оглянулась
Вбирая явь в прощальный взгляд!
А рядом – голос тёти Нюры:
«Да ты себя-то не терзай!»
Что, мне пакетик мягко сунув,
Велела: «На-ка, побросай!»..
И продолжала мудро-просто,
Что быть здесь всем нам суждено…
И по зелёному погосту
Мелькало жёлтое пшено…
_____ _____ _____
Земля моя! Ты мне – как мама,
Перед тобой всегда в долгу.
Сказать тебе: «Спасибо!» – мало,
Молчать – нельзя. И не могу.
И не хочу. Да и не надо
Свою любовь к тебе таить.
Ты мне – и совесть, и отрада,
И разум – быть или не быть!
Когда в свои глухие недра,
Земля, ты маму приняла,
Лишь ты одна светло и щедро
Тепло, как родина, дала.
И стала мне родною самой,
Лаская лесом и рекой,
Где обретала я, как с мамой,
И честь, и радость, и покой.
Не ты ль, земля, под грозным небом,
Что было чёрным над тобой,
Меня кормила скудным хлебом
И всласть – крапивой, лебедой!?
Ты открывалась мне не праздно
И вдаль, и вширь, и ввысь до звёзд…
И вдруг до боли стало ясно:
Мне нужно видеть тот погост!
И то село, в котором мама
Ушла навек в небытиё,
И этот дом, мне близкий самый,
Где детство минуло моё.
И не по снегу, а в июле
Пройтись по памятным местам;
Зайти, как к маме, к тёте Нюре…
Жива ль?.. Найду её ли там?..
…И вот она, моя деревня,
Мне с детства милая земля.
Какие в ней растут деревья! –
Что небоскрёбы тополя…
Под ними в дождь, на диво, сухо,
А с крон струится аромат.
Они всю земля белят пухом,
В какой-то сказочный наряд.
И несмышлёная девчушка –
Могу лишь так себя назвать! –
Тот пух на мягкую подушку
Однажды вздумала собрать.
Увы! – С подушкою не вышло,
Да я о том и не тужу.
Хоть с каждым тополем над крышей
Я, что с берёзою, дружу.
Иду селом, навстречу дому,
Где был и стол мне, и приют,
Как к другу давнему, родному,
Но где давно меня не ждут.
Незваный гость. Он – как татарин,
О чём пословица гласит…
Да где же дом тот, тесный, старый?
И кто у нового стоит? –
Она! Руками как всплеснула,
Узнав у встречных на виду!
–«Да ты ль!? Чутьё не обмануло!
А я два дня кого-то жду.
Гляжу: шагает кто-то ходко.
Сюда!.. И сердце занялось:
Твоя, знакомая, походка.
Неужто Тоня?!.. Вот так гость!»…
Ах, тётя Нюра! Та же, та же,
Что так желала мне добра,
Мечтала замуж выдать даже…
О, как теперь она стара!
Скажу не ложно, не предвзято –
И нет той истины святей –
Она – вдова, жена солдата
И мать троих его детей.
–«Ещё и бабушка!» – смеётся.
И ни чего-то ей не лень,
И бодро хвори не сдаётся,
И жизни рада, что ни день.
И с ней легко от грустной шутки,
Что «отдых будет наперёд.
А здесь, покуда, ждут и внуки,
И лес, и двор, и огород».
Сидим в просторном, светлом доме,
Пьём чай. Гуторим про житьё;
Спешу узнать о Гале, Томе –
О дочках выросших её.
О Саше – младшеньком их брате;
Живут все вместе или врозь?
Об этой выстроенной хате –
И как ей только удалось?..
О том, о сём, что наболело,
И как на всё хватило сил?..
Про речку – страшно обмелела;
Про лес – нещадно отступил…
Смотрю на жилистые руки
И на морщин тугую вязь
И знаю: не было ей скуки
Всю жизнь, за что бы не бралась.
Уж полдень млел на горизонте,
И было жарко в летний зной.
А я звала её: «Пойдёмте
Туда, на кладбище, со мной!»
И подсыпала соли в рану:
Мол, «мне могилы не найти.
Ведь Вы же знали мою маму!
Мне только с Вами по пути.»
–«Пойдём, – кивнула тётя Нюра, –
Теперь ведь кладбище не то.
А то, – она взглянула хмуро, –
И не проведает никто.
Могилы все на нём осели,
И не хоронят там давно.
Там был пожар. Кресты сгорели.
И позаброшено оно».
Идём по солнцу неторопко,
Нас за село ведёт большак.
Уже его сменила тропка;
И та всё уже, что ни шаг.
Но шире, ближе, нам навстречу
В помин ушедшие года.
И там – погост. Уж недалече.
Да вот он! Мы пришли сюда…
О, мама, мама! Как узнаю
Тот холмик, под каким твой прах!?
Былинку горькую кусаю
Со словом: «Мама!» на губах.
Стою, от мира отрешённо:
В какую сторону пойти?
А сердце стонет удручённо:
«Прости мне, мамочка, прости!»
Прости… За что? Сама не знаю.
Я – дочь твоя, а ты мне – мать.
Но я так редко здесь бываю,
И ты вольна меня прощать.
Склоняю голову понуро
От покаянных этих мук…
Как хорошо, что тётя Нюра
Зовёт меня: «Пойдём вокруг!»…
Бредём с ней рядом. Смотрим вместе
На волны – холмики могил.
Вот… Где-то здесь… На этом месте…
И маме крест поставлен был…
Но нет крестов. И нет оградок
На старом кладбище на том.
Вдали, на новом – там порядок,
А здесь… Лишь память о былом.
Трещат кузнечики на воле.
Печёт… Над нами – синева.
Поодаль – лес, обратно – поле,
Вокруг – немятая трава.
В цветах, высокая, густая,
По пояс – словно бы в воде.
А земляника в ней какая!
Такая – право, как нигде!
Чуть не по грецкому орешку! –
Срываю ягодку, держу:
Неловко пробую неспешно,
Знакомым запахом дышу.
От земляники – сочной, алой, –
Ладошка словно бы в крови.
И тётя Нюра вдруг сказала:
«Оставь! Не надо… Здесь не рви!»
Не рву. Мне от неё не слаще.
Ведь шла сюда я не затем…
И где я: в жизни настоящей
Иль в прошлой – девочка совсем?
На злом ветру, у мёрзлой ямы,
Среди сельчан склоняя лоб,
Стою в слезах над гробом мамы,
И комья рушатся на гроб!?..
Забыть... Смириться бы… Да где там!...
Ах, мама, мама! День за днём,
О, сколько лет, зимой и летом,
Ты всюду виделась во всём.
Не мёртвой. Нет. Лишь став незримой,
В моей душе жила, со мной –
Родной, единственной, любимой,
Моею матерью – землёй.
Меня манила на пригорки
И на песок на берегу.
Твой зов я слышала у ёлки
И у берёз, и на лугу.
Грибы ль в ведёрко собирала,
В венок вплетала ли цветы,
Я лишь одна о тайне знала,
Что их мне даришь, мама, ты…
Как часто ты, казалось, мама,
Ждала меня у родничка,
Где я как в явь тебе внимала:
«Попей-ка вместо молочка!»…
Вела на крупную чернику –
Подарком, чудом, без надежд, –
И там шептала: «Собери-ка
Да вместо хлебушка поешь!»
В буран и в дождь, и тёмной ночью
Твердила: «Доченька, крепись!»
И наставляла, как воочью:
«Мне не пришлось… А ты – учись!»
И шла чуть свет со мною в давку,
Которой не было конца,
И подавала мне с прилавка
Паёк… рукою продавца…
А в небе радуга вставала,
Ласкало солнце с высоты.
И, как ни кто, я знала, знала,
Что это, мама, тоже ты!..
И, если, лечь случалось поздно,
Смотря по долгу в небеса,
То даже звёзды – даже звёзды! –
Влекли, как мамины глаза…
Уйдя в былое, я молчала,
И мама вновь была со мной.
–«Ну как, немного полегчало?
А не пора ли нам домой?» –
«Пора!» – я горько улыбнулась,
Чтоб сразу тронуться назад.
Но сколько раз я оглянулась
Вбирая явь в прощальный взгляд!
А рядом – голос тёти Нюры:
«Да ты себя-то не терзай!»
Что, мне пакетик мягко сунув,
Велела: «На-ка, побросай!»..
И продолжала мудро-просто,
Что быть здесь всем нам суждено…
И по зелёному погосту
Мелькало жёлтое пшено…
_____ _____ _____
