3. Солнечный свет
Осенняя пыль, как пыль старинных фолиантов, вздымалась от порывов беспечного ветра, пахнущего отголосками минувшего лета. Теплый южный ветер, похожий на ласкового пса, накатывал под ноги, ластился и шалил, то и дело пытаясь поддеть мою юбку. Каблучки быстро-быстро спешили отбить какой-то странный экспрессивный ритмический рисунок, я бежала на занятия в техникум.
От подъезда через двор и мимо дома, где жил этот странный мальчишка с собакой, который тогда перевернул исписанную мною до черноты страницу жизни и давно уже позабытый мною. Дальше резко налево к одинокой трансформаторной будке, возле нее через калитку в заборе школьного двора. Мимо школы, так жестоко изгнавшей меня из своих стен, пересекая школьный двор, вытоптанное футбольное поле и дальше-дальше, все время уходя налево. Вот подземный переход, где уже с утра стоит бородатый старик, выпрашивая мелочь у прохожих. Скорее наверх из этой духоты подземелья, еще небольшая пробежка по площади, вокруг дорожного кольца и я там, куда так торопилась.
Взгляд нервно блуждает, еще издали пытаясь уловить что-то очень важное в толпе людей на остановке автобуса, невыспавшихся ранним утром и спешащих на работу. В душе звучит летящая мелодия Бетховена, взгляд бегает, цепляясь за лица, за взгляды, за игру светотени осеннего утра. Его нет. Музыка в душе обрывается, и ветер становится колючим, навязчивым, пробуждается желание спрятаться, словно от стыда, от позора, от глупости.
Подходит автобус и толпа начинает загружаться в распахнутые двери, я прохожу в самое начало, к кабине водителя, цепляюсь за поручень, безнадежно разворачиваюсь в сторону дверей и вижу его.
Свет ослепляет, и какое-то мгновение я стою, слушая бешеный стук своего сердца. Резко отвернувшись к окну, открываю рот, чтобы набрать больше воздуха, мне хочется кричать, мои колени подгибаются. Кто-то пробирается мимо меня, задевая мою косу, меня бросает в жар, я вспыхиваю и проваливаюсь в яму глухоты. Только стук сердца в ушах.
Поездка в автобусе на учебу занимает около сорока минут. Люди выходят и заходят, постоянно меняются лица и вывески магазинов за окнами. Автобус то резко тормозит, то плавно отъезжает от остановок, раздаются звонки трамваев в перекрестках, гудение машин, город оживает, солнце все выше взбирается над горизонтом, выглядывая в просветы между домами, подмигивая и мелькая. Поток лучей восходящего светила замирает на несколько мгновений, пока автобус стоит, выжидая светофор. Линия света обрывается где-то у самого края моего кругозора, я медленно поворачиваю голову и вижу, как поток света путается в кудрях, стоящего ко мне спиной юноши.
Парень стоит, небрежно облокотившись на поручень, и смотрит на удаляющиеся предметы и людей за окном. Каштановые волосы хаотично разбросал утренний ветер, и теперь в его кудрях путается поток лучей солнечного света, его правая рука, словно что-то слабо сжимавшая раньше, теперь свободно опущена вниз, спина изогнута в сонной неподвижности. В нем чувствуется ускользающая загадка, что-то до боли знакомое, что-то истинно совершенное.
...
В твоих волосах заплетается солнечный свет, и я закрываю лицо от нахлынувшей боли. Ни снег, ни гроза, ни огромные черные тучи не в силах тебя отобрать у меня. Никогда. В твоих опустевших руках не бывает смиренья, и мне остается лишь ждать у костра темной ночью. Ты - волк, твоё имя на прахе осеннем, но псы не хотят подпускать тебя к бешеной стае. Никто не отнимет свинец у слепого нагана, никто не затупит каленые стрелы, булата никто не испортит в руке обреченного волка. Возьму твою силу, возьму твою веру, возьму твою смелость и нежность, любимый, и в пропасть, и в бездну, и в белое пламя за солнечный свет на твоих волосах!
