Возвращение на родину
Я посетил родимые места,
Ту сельщину,
Где жил мальчишкой,
Где каланчой с берёзовою вышкой
Взметнулась колокольня без креста.
Как много изменилось там,
В их бедном, неприглядном быте.
Какое множество открытий
За мною следовало по пятам.
Отцовский дом
Не мог я распознать:
Приметный клён уж под окном не машет,
И на крылечке не сидит уж мать,
Кормя цыплят крупитчатою кашей.
Заброшена моя любимая сторонка,
Увяла и стара.
Я с грустью озираюсь на окрестность:
Совсем уж незнакомая мне местность!
Одна, как прежняя, белеется гора,
Да у горы
Полуразрушенная церковь.
И кладбище – заброшено годами, -
Подгнившие кресты,
Где будто в рукопашной мертвецы
Застыли с распростёртыми руками.
По тропке, опершись на подожок,
Идёт старик, сметая пыль с бурьяна,
Где прежде рожь выращивали рьяно.
“Добро, дружок,
Добро, что не узнал ты деда!..”
“Ах, дедушка, ужели это ты?”
И полилась печальная беседа
Слезами тёплыми на пыльные цветы.
“Но что, старик с тобой?
Скажи мне,
Отчего ты так глядишь скорбяще?”
“Да вон за той избой
Расстрелян наш священник.
Аль, может, ты совсем пропащий?
Не коммунист ты?”
“Нет!..”
“А сёстры стали комсомолки.
Такая гадость! Просто удавись!
Вчера иконы выбросили с полки,
А с церкви иуда наш снял крест.
Теперь и Богу негде помолится –
Уж нет церквей нигде окрест.
Прими вот крестик, пригодится!
Скажу тебе,
Ваш Ленин нас здесь подкосил:
Плати оброк! –
Такая жидовщина, внук,
Уж нету больше сил! –
Совсем добили…
Отца Макария, сказывал уже тебе,
Убили.
Ты знал его?”
“Меня крестил он и сестёр.
И помню,
На язык он был остёр…”
“Вот-вот, вступил он в спор,
Жиды его и застрелили.
Кто этой мрази даст отпор?
Заслали к нам жидов, -
Ведь раньше здесь они не жили…
У той они его убили хаты,
Те изверги,
Жиды пархатые!
Младенцев будет кто крестить?
И как вообще теперь без Бога жить?
Пойдём домой –
Ты всё увидишь сам”.
И мы идём, топча межой кукольни.
Я улыбаюсь пашням и лесам,
А дед с тоской глядит на колокольню.
* * *
“Здорово, дом родной, здорово!” –
И я опять тяну к глазам платок.
Тут разрыдаться может и корова,
Глядя на этот бедный уголок.
На стенке календарный Ленин.
Здесь жизнь сестёр,
Сестёр, а не моя, -
Но всё ж готов упасть я на колени,
Увидев вас, любимые края.
Пришли соседи…
Женщина с ребёнком.
Уже никто меня не узнаёт.
Когда-то прежде наша собачонка
Меня встречала лаем у ворот.
Мой милый край!
Не тот ты стал,
Не тот.
Да уж и я, конечно, стал не прежний.
Чем дед грустней и безнадежней,
Тем веселей сестры смеётся рот.
Конечно, мне ведь Ленин не икона,
Я знаю мир…
Люблю страну мою
И оттого всегда с поклоном
Вхожу я в храм,
Веду туда семью.
“Ну, говори, сестра!”
И вот сестра разводит,
Раскрыв, как Библию, пузатый «Капитал»,
О Марксе,
Ленине…
Ни при какой погоде,
Конечно, книги этой не читал
И впредь не буду…
А Родину мою
И бед её,
Врагов
Вовек уж не забуду!
(Евг. Шевцов в “соавторстве” с С.Есениным)
Историческое свидетельство: В записке В.И.Ленина, отправленной нарочным председателю Пензенского Совдепа Е.Б.Бош и председателю губкома партии А.Е.Минкину 11 августа 1918 г., есть такие строки: “ …Повесить не меньше 100 … кулаков, богатеев…, Отнять у них весь хлеб…, Назначить заложников…, Сделать так, чтобы на сотни вёрст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал… - Найдите людей потверже, - Ваш Ленин”.
Исторический факт: Массовые репрессии, совершённые по указанию Ленина, не поддаются никакому сравнению. Если с 1826 по 1906 год, т.е. за 80 лет царского режима, по решению судов были приговорены к смертной казни 612 человек, то с июня 1918 по февраль 1919 года лишь в 23 губерниях, по далеко не полным сведениям, по приговору ВЧК было расстреляно 5496 человек. (из кн. ”Истоки зла”, изд. РПЦ, Москва, 2002г.)
Факты: В 1917-1922 годах жертвами большевистского террора стали многие иерархи Православной Церкви. 15 июня 1918 г. принял мученическую кончину епископ Тобольский и Сибирский Гермоген. Изуверы утопили его, столкнув в воду с парохода.
В ночь с 25 на 26 января 1920г. в Киево-Печерской Лавре большевики совершили зверское убийство митрополита Киевского Владимира: убийцы повели его в спальню. Там Владыку душили… Подвезли к месту расстрела. Митрополит спросил: “Вы здесь хотите меня расстрелять?” Один из палачей ответил: “А что же, церемониться с тобой что ли?” Тогда митрополит попросил у них разрешения помолиться Богу. Воздев руки к небу, Владыка молился вслух, потом благословил крестообразно обеими руками своих убийц и сказал: “Господь вас да простит”. Раздались выстрелы, и святитель упал, обливаясь кровью. Убийцы стали подымать Владыку на штыки. Лицо его было проколото в разных местах и прострелено. Грудь зияла страшным кровавым отверстием от разрывной пули. Несколько рёбер выбито. Бока пронзены штыками и прострелены. Затылок тоже исколот штыковыми ударами… Когда о. Анфим поднимал тело митрополита, к нему подбежало человек 10 солдат и рабочих, начали глумиться над расстреленным Владыкою и не разрешали уносить тело. “Вы ещё хоронить его будете – в ров его бросить!”.
12 августа в Петрограде был расстрелян митрополит Петроградский Вениамин.
Священномученик Фаддей, Архиепископ Тверской после долгих мучений и издевательств 31 декабря 1937г. был утоплен в яме с нечистотами.
10 декабря 1937г. принял мученический венец настоятель Свято-Троицкой Сергиевой Лавры 79-летний архимандрит Кронид. (источник - тот же)
