Тяжелый атомный ракетный крейсер (трудные роды)

Идеи воплощать в металле

Порою не дают детали,

Которых иногда так много

Что проследить за ними строго

Бывает просто невозможно.

Корабль – объект безумно сложный:

Он, как упоминалось мною,

Всегда куется всей страною,

И, коль впервые создается,

Не все, бывает, удается.

И очень может так случиться,

Что ничего не получиться –

Когда он выйдет в море – может.

У нас такое было тоже:

Новейший, атомнейший крейсер –

Ну, раскрасавец, чудо, песня,

Вполне естественно – ракетный,

Конечно, сов-сов-совсекретный,

Неповторимый, уникальный:

Его теперь маниакально

Все наши недруги боятся

И от него всегда таятся,

Поскольку в мире – правда это –

Аналогов поныне нету.

А поиск контрмер активный

У «них» не стал результативным.

У нас, поди ж, на испытаньях

Он не давался «воспитанью».

И как уж мы не изловчались –

А ничего не получалось.

Комиссия была в печали,

И больше всех – ее начальник,

То бишь, по штату – председатель,

Который (только лишь представьте!)

«На самый верх» и ежедневно,

Как он рассказывал нам гневно,

Был вынужден, дрожа в коленях,

Докладывать о дребедени,

Что на борту у нас творилась.

Ему, конечно, говорилось

В ответ неласковое что-то,

Что было стимулом в работе

Комиссии: он «по цепочке»

Всех нас словами «бил по почкам».

На ежедневных совещаньях

Комиссии на обещанья

От разработчиков все сделать

Для ускоренья пользы делу

И предъявленья протоколов

Исправности как от уколов

Мгновенно вскакивал, взрывался

И пятнами весь покрывался,

Зверел буквально, кулаками

Стучал, кричал, что дураками

Комиссии быть не позволит

И всех ко всем чертям уволит.

Предчувствуя большую драму,

Правительственной телеграммой

Он в ситуации авральной

Собрал всех Главных, Генеральных

Конструкторов и корифеев,

Дабы успех добыть трофеем.

Вполне естественно, вначале

«Светила» долго изучали,

Как говорят у нас, фактуру,

Чтоб связь расчетов и натуры

Всем становилась очевидной.

И с пунктуальностью завидной

Свой взгляд подробно, капитально

Оформили документально.

К КБ вопросы упреждая,

Везде стояло: «Утверждаю».

А общий вывод, если кратко,

Гласил, что все у нас в порядке,

И, чтоб сомненья никакого,

Везде проверок протоколы:

Смотрите, дескать, изучайте,

И дальше – подписи, печати.

У каждого в таком же духе.

Короче, ясно: дело – глухо.

Наш председатель разъярился,

Ногами топал, матерился,

В ответ на что большие гости

Держались остро, словно гвозди.

Но он своею властью твердо

Им запретил убытье с борта,

Скомандовав довольно круто:

«Всем расселиться по каютам,

Всех на довольствие поставить,

Все разговорчики отставить

Всем продолжать проверки, тесты,

Пока не сдвинем дело с места»!

Процесс пошел, как полагалось:

Все расселились, разругались,

Да так, что и ни совещаться

Уж не могли, и ни общаться.

Им, чтоб наполнить дело смыслом,

Пришлось писать друг другу письма,

Причем под грифом «Сов. секретно»,

Поскольку очень уж конкретных

Вопросов все они касались.

К тому ж так много их писалось,

Что, дабы весь процесс облегчить,

Их разносил матрос-секретчик,

Бродивший тенью бесприютной

По адресатам и каютам,

Причем случалось так частенько,

Что адресаты – через стенку.

А главный сдатчик от завода,

Служивший всем громоотводом,

От этой жизни за борт в воду

Нырнул и от атомохода

Плыл энергично и упрямо

Так, что пришлось его баграми,

Учтя его отпор, характер,

Буквально втаскивать на катер,

Как раз вернувшийся из порта

К сигналу: «Человек за бортом»!

Потом в оцепененьи сильном

Его забрала медицина,

Обследовала в «желтом доме»

И психику признала в норме.

Он вскоре на корабль вернулся,

Но весь осунулся, замкнулся.

Кнут все же милостью сменили,

И человека заменили.

Отбросим, впрочем, все детали:

Надежды никакой не дали

Сомненья, споры и потуги

Из заколдованного круга

Нам как-то выбраться и, значит,

В конце концов, решить задачу.

Тупик настолько ощутили,

Что испытанья прекратили,

Чтоб невзначай не вышли боком

Попытки все решить наскоком.

Здесь нужен был неторопливый

Объемный труд и кропотливый

С анализом и пересчетом

Хотя бы ключевых расчетов.

Труд этот, тихий и не прыткий,

Лишь с третьей подсказал попытки,

Где, в принципе, была «зашита»

Та незаметная ошибка,

Что и должна, само собою,

Давать всех мучившие сбои.

Все в испытаньях подтвердилось,

Чем, разумеется, гордились

Те, кто был к этому причастен.

Наш председатель был бы счастлив,

Но, к сожаленью, вскоре умер,

Не вынеся событий суммы,

А, ежели сказать по-русски,

Нечеловеческой нагрузки.

И если уж искони века

Любого жалко человека,

То жаль, тем более, такого:

Был очень человек толковый,

А если более пристойно,

Корректнее сказать: «Достойный».