Гришина Любовь

Он был нелеп – медлительный, худой,

С залысиной и с рыжей бородой.

Стоял у кассы, теребил корзину

С банальной снедью – хлеб да колбаса.

И на неё смотрел во все глаза –

На главную красотку магазина.

 

Осанкой он напоминал ужа.

Его ладонь, потея и дрожа,

В кармане мелочь трогала неловко,

Пока на упаковке – над и под –

Она искала долбаный штрих-код:

«Да где ж он взял батон без маркировки?!».

 

Он уходил, батон прижав к груди

И ничего не видя впереди…

Она вздохнула: «Не мужик, а горе…

Мужчина, вы куда? А сдача, чек?

Ну что за бестолковый человек!».

Он оглянулся и сказал: «Григорий».

 

Конец работы счастья не принёс –

Он ждал её на улице, как пёс,

И вслед за ней по снегу потащился.

«Дебил влюбился в Любку – ну, дела!

Она себе ботаника нашла!» –

Хихикнули подруги-продавщицы.

 

Он шёл и бормотал какой-то бред,

Что в мире глаз её прекрасней нет,

Что видел по глазам – она не дура.

Что дети часто дразнят во дворе,

И что какой-то там Пуанкаре

Какую-то гипотезу придумал.

 

Она ему ответила: «Пацан!

Не за тобой я в Питер из Ельца

Приехала. Ты всяк не мой мужчина.

Мою персону больше не тревожь.

Ну посмотри, ведь ты в натуре бомж –

Ни денег, ни квартиры, ни машины».

 

И села на автобус до Сенной…

А завтра был законный выходной –

Закуски, водка, телепередача.

И цокот каблуков, и взмахи рук,

И голоса подвыпивших подруг,

Которые про жизнь её судачат.

 

А в передаче дикторы жужжат –

Толкуют про вчерашнего бомжа.

Мол, математик, мол, великий гений.

В экране он – Григорий Перельман.

Осанка, борода, рука в карман…

И мол, вот этот дядька офигенный

 

Взял, да и наплевал на миллион!

Так сколько ж может заработать он?!

Подумав, Люба подавилась салом.

Подруга изогнула скобкой бровь:

«Ну ты и дура, Гришина Любовь

Петровна... Телефон хоть записала?».