Гришина Любовь
Он был нелеп – медлительный, худой,
С залысиной и с рыжей бородой.
Стоял у кассы, теребил корзину
С банальной снедью – хлеб да колбаса.
И на неё смотрел во все глаза –
На главную красотку магазина.
Осанкой он напоминал ужа.
Его ладонь, потея и дрожа,
В кармане мелочь трогала неловко,
Пока на упаковке – над и под –
Она искала долбаный штрих-код:
«Да где ж он взял батон без маркировки?!».
Он уходил, батон прижав к груди
И ничего не видя впереди…
Она вздохнула: «Не мужик, а горе…
Мужчина, вы куда? А сдача, чек?
Ну что за бестолковый человек!».
Он оглянулся и сказал: «Григорий».
Конец работы счастья не принёс –
Он ждал её на улице, как пёс,
И вслед за ней по снегу потащился.
«Дебил влюбился в Любку – ну, дела!
Она себе ботаника нашла!» –
Хихикнули подруги-продавщицы.
Он шёл и бормотал какой-то бред,
Что в мире глаз её прекрасней нет,
Что видел по глазам – она не дура.
Что дети часто дразнят во дворе,
И что какой-то там Пуанкаре
Какую-то гипотезу придумал.
Она ему ответила: «Пацан!
Не за тобой я в Питер из Ельца
Приехала. Ты всяк не мой мужчина.
Мою персону больше не тревожь.
Ну посмотри, ведь ты в натуре бомж –
Ни денег, ни квартиры, ни машины».
И села на автобус до Сенной…
А завтра был законный выходной –
Закуски, водка, телепередача.
И цокот каблуков, и взмахи рук,
И голоса подвыпивших подруг,
Которые про жизнь её судачат.
А в передаче дикторы жужжат –
Толкуют про вчерашнего бомжа.
Мол, математик, мол, великий гений.
В экране он – Григорий Перельман.
Осанка, борода, рука в карман…
И мол, вот этот дядька офигенный
Взял, да и наплевал на миллион!
Так сколько ж может заработать он?!
Подумав, Люба подавилась салом.
Подруга изогнула скобкой бровь:
«Ну ты и дура, Гришина Любовь
Петровна... Телефон хоть записала?».
