Комсомольские снились билеты...
Комсомольские снились билеты
Ребятишкам горластым не зря.
Проходило последнее лето,
И прощайте навек, лагеря.
Но когда опускалась прохлада
И пора было делать отбой,
Выходил представитель отряда
Со своею любимой трубой.
От нагретого за день металла
Растекалось по коже тепло,
А труба над водой трепетала,
Говорила, что детство прошло.
А труба под луною блестела,
Как любая из лагерных труб,
И, наверно, никак не хотела,
Замолчав, оторваться от губ.
Ничего в мире не было, кроме
Необъятного звука того.
И услышал на дальнем пароме
Перевозчик веселый его.
Он прислушался к этому звуку,
Проплывавшему мимо полей,
Потянул было смуглую руку
К полинялой пилотке своей.
Да потом спохватился служивый,
Закурил, на костыль опершись...
Приближался рассвет торопливый,
Посветлела небесная высь.
Звук проплыл и растаял у плеса,
У склоненных над речкой берез...
По песку заскрипели колеса,
Подошел к переправе обоз.
1950
Ребятишкам горластым не зря.
Проходило последнее лето,
И прощайте навек, лагеря.
Но когда опускалась прохлада
И пора было делать отбой,
Выходил представитель отряда
Со своею любимой трубой.
От нагретого за день металла
Растекалось по коже тепло,
А труба над водой трепетала,
Говорила, что детство прошло.
А труба под луною блестела,
Как любая из лагерных труб,
И, наверно, никак не хотела,
Замолчав, оторваться от губ.
Ничего в мире не было, кроме
Необъятного звука того.
И услышал на дальнем пароме
Перевозчик веселый его.
Он прислушался к этому звуку,
Проплывавшему мимо полей,
Потянул было смуглую руку
К полинялой пилотке своей.
Да потом спохватился служивый,
Закурил, на костыль опершись...
Приближался рассвет торопливый,
Посветлела небесная высь.
Звук проплыл и растаял у плеса,
У склоненных над речкой берез...
По песку заскрипели колеса,
Подошел к переправе обоз.
1950
