без
из цикла "лоботрясиада" (на тему о раннем:))
Ночь. Улица…Ага, уже банально.
Не спится что-то мне ни разу.
Презрев свой кокон одеяльный,
Как бабочка, бессонный мой маразм,
Расправил крылья, запорхал,
В стекло побился для проформы,
На лампу сел и…Что за чепуха!..
Иду на кухню. Чай. Уха.
Воды хлебнул. Собаке в миску корма.
Курю…Попытка номер два –
Не зря ж я встал среди недели! -
Тишь. Темнота, но светлые слова
Меня подняли из постели…
*ручкой потрясая к потолку,
с прононсом а’ля Радзинский*
Глаза на брызги созвездий расколоты,
Кошмарами щетинится синий лес,
Влажно…
*…своим тоном*
Обратно в комнату.
Стихов сегодня не будет – у музы ПМС.
Роюсь в столе. Нашёл - из раннего.
Краснел, смеялся, рвал, читал…
Околоземный, злой, непризнанный, израненный,
И чорт не брат, и не понятно ни черта.
Мрак. Пафос. Грамматические рифмы.
Манерное плясание на лезвии ножа.
Смерть как условие: пустыня, ветер, грифы
Над бренным телом в предвкушении кружат.
А до того, как умер мой лирический герой,
Точней – "почил, стяжая царство",
У него не было ни глаз, ни рук, ни женщин -
Очи и длани, а сердце – то с дырой
Не от стрелы Амура – от жала дамского коварства,
В алых устах – глагол пророчески скрежещет.
Скрежещет… спряженье… скрежетал…
Извечные вопросы, бред сиюминутный,
А дух – кремень, а взор – металл,
В смысле – окрас стальной и во врагов метал,
Хотя я карь, сколько себя знал,
И тоже тут – весь в муках, как Тантал,
Духовный Крез с презреньем к плоти путам.
Пожалуй, снова закурю…
Дым… В горле жжёт… Куда же делся я
Тот пылкий, склонный к словесному старью,
К патетике, к прозрениям, к инверсиям?
«Склонный к прозрениям»… Ещё чего сморозил!
Куда же делись все фанфары и литавры?
Тот молодой поэт почил, должно быть, в бозе,
Страдая от того, что не успел на лаврах.
Ведь было что-то! Как он бился!
Творил неистово и рьяно,
Были СТИХИ – не только бисер…
Но свиньи окружали постоянно.
Какие-то пространные мечты,
Фатальные паденья ниоткуда,
И в сердце страстно вжатые персты
В недоуменном ожиданье чуда…
Перекурил и отдышался… Хватит!
Сел, пролистал тетрадь опять.
Смешно. И кстати и некстати:
Лишь тень меня в моей кровати -
От этого-то и приятней за столом писать.
Не так уж много изменилось,
Точнее, вовсе ничего,
Я, как и раньше, свои теряю силы,
В строки и в омут окунаясь с головой.
Теряю ли? Приобретаю ли?.. Едва ли,
Но выбор правилен, если он сделан.
Я жил, живу и буду далее,
Уже при жизни обведённый мелом.
И если раньше это угнетало
И вызывало гневное позёрство,
То нынче тише – пусть их мало,
Но в плевелах бывают зёрна.
Они взойдут зарёю новой,
Десятую часть богу, немного голубям.
А остальное…
Я, как и раньше, впредь настроен
Рассеяно горстями сеять слово,
Снова и снова пожиная сам себя.
И нету в голове царя.
Истлело яблочко на блюдце.
Да, рукописи не горят…
Зато - отлично рвутся.
Ночь. Улица…Ага, уже банально.
Не спится что-то мне ни разу.
Презрев свой кокон одеяльный,
Как бабочка, бессонный мой маразм,
Расправил крылья, запорхал,
В стекло побился для проформы,
На лампу сел и…Что за чепуха!..
Иду на кухню. Чай. Уха.
Воды хлебнул. Собаке в миску корма.
Курю…Попытка номер два –
Не зря ж я встал среди недели! -
Тишь. Темнота, но светлые слова
Меня подняли из постели…
*ручкой потрясая к потолку,
с прононсом а’ля Радзинский*
Глаза на брызги созвездий расколоты,
Кошмарами щетинится синий лес,
Влажно…
*…своим тоном*
Обратно в комнату.
Стихов сегодня не будет – у музы ПМС.
Роюсь в столе. Нашёл - из раннего.
Краснел, смеялся, рвал, читал…
Околоземный, злой, непризнанный, израненный,
И чорт не брат, и не понятно ни черта.
Мрак. Пафос. Грамматические рифмы.
Манерное плясание на лезвии ножа.
Смерть как условие: пустыня, ветер, грифы
Над бренным телом в предвкушении кружат.
А до того, как умер мой лирический герой,
Точней – "почил, стяжая царство",
У него не было ни глаз, ни рук, ни женщин -
Очи и длани, а сердце – то с дырой
Не от стрелы Амура – от жала дамского коварства,
В алых устах – глагол пророчески скрежещет.
Скрежещет… спряженье… скрежетал…
Извечные вопросы, бред сиюминутный,
А дух – кремень, а взор – металл,
В смысле – окрас стальной и во врагов метал,
Хотя я карь, сколько себя знал,
И тоже тут – весь в муках, как Тантал,
Духовный Крез с презреньем к плоти путам.
Пожалуй, снова закурю…
Дым… В горле жжёт… Куда же делся я
Тот пылкий, склонный к словесному старью,
К патетике, к прозрениям, к инверсиям?
«Склонный к прозрениям»… Ещё чего сморозил!
Куда же делись все фанфары и литавры?
Тот молодой поэт почил, должно быть, в бозе,
Страдая от того, что не успел на лаврах.
Ведь было что-то! Как он бился!
Творил неистово и рьяно,
Были СТИХИ – не только бисер…
Но свиньи окружали постоянно.
Какие-то пространные мечты,
Фатальные паденья ниоткуда,
И в сердце страстно вжатые персты
В недоуменном ожиданье чуда…
Перекурил и отдышался… Хватит!
Сел, пролистал тетрадь опять.
Смешно. И кстати и некстати:
Лишь тень меня в моей кровати -
От этого-то и приятней за столом писать.
Не так уж много изменилось,
Точнее, вовсе ничего,
Я, как и раньше, свои теряю силы,
В строки и в омут окунаясь с головой.
Теряю ли? Приобретаю ли?.. Едва ли,
Но выбор правилен, если он сделан.
Я жил, живу и буду далее,
Уже при жизни обведённый мелом.
И если раньше это угнетало
И вызывало гневное позёрство,
То нынче тише – пусть их мало,
Но в плевелах бывают зёрна.
Они взойдут зарёю новой,
Десятую часть богу, немного голубям.
А остальное…
Я, как и раньше, впредь настроен
Рассеяно горстями сеять слово,
Снова и снова пожиная сам себя.
И нету в голове царя.
Истлело яблочко на блюдце.
Да, рукописи не горят…
Зато - отлично рвутся.
