Кот.
В мирах моих снов страшно... Иногда безумно... страшно.
Но в них хочется попадать, хотя бы время от времени. Это сродни тому, как мы в детстве смотрели фильмы, закрывая пальцами глаза и оставляя небольшие пространства, чтобы всё-таки видеть, что происходит. Или не видеть. Мы всегда успевали среагировать на страшный кадр, сомкнуть разошедшиеся пальцы и не увидеть то ужасное, от чего стынет кровь в жилах.
Мои сны сюрреалистичны, а иногда очень реальны, а иногда ты просыпаешься - но во сне. И с ужасом обнаруживаешь, что ты не проснулась. И так до бесконечности.
А иногда счастьем накрывает с головой, когда ужас кончается вместе с закончившимся сном, ты сидишь на постели в испарине, с вытаращенными глазами, тяжело дыша, но всё позади. Ты жива, твоя драгоценная кровь четвёртой группы при тебе и все твои руки-ноги тоже на месте.
А иногда сны бесконечны. Они тянутся, тянутся, как резиновые бинты, обматывают тебя серым мороком ночных туманов и ты не в силах ни убежать от них, ни проснуться, ни умереть, наконец-то... Тебе только и остаётся, смотреть своё кино, это твоя кара. Или карма, как хотите...
А иногда сны и явь переплетаются так тесно, что кажется, так быть не должно; но это происходит, и что-то поменять не в состоянии даже господь бог...
...
Ей снился тягостный сон. Она стояла на рельсах, прямо на неё стремительно надвигались поезда, они готовы были растереть её в порошок, размазать в мелкое крошево, но каждый раз в последний момент она каким-то чудом успевала отойти в сторону. И вставала на другие рельсы, и каждый раз история повторялась заново. Рельсов было великое множество, они были прямые, извилистые, создавали круги и другие замысловатые фигуры и в эпицентре всего этого шумного ужаса была она.
Иногда она упорно стояла на одном месте, и тогда сворачивал огромный поезд, с резким визгом и гудком, похожим на крик раненого зверя...
Она проснулась резко, как от толчка. Села на постели, ощупала живот. Всё было спокойно, ребёнок тихонечко пинал бок, вернее, упирался , легко дотрагиваясь изнутри, словно пробовал границы своего мирка.
Легкий летний ветерок заколыхал штору, она захотела воды и прошла на кухню.
Мама смотрела сериал. Она налила большой стакан воды и слегка потянулась. Достала из холодильника разрезанную на кусочки курицу и позвала - Кис-кис-кис!
По идее, на запах курятины и звук её голоса должен был появиться большой чёрный кот, любимец и гордость семьи, но на кухне по-прежнему было пусто...
- Мама, а Буня -то где?! - Мама отмахнулась, в телевизоре вот вот должна была разразиться любовная драма и маме было совершенно не до каких-то там котов...
Она прошла в комнату, медленно осматривая все любимые "ухоронки" кота, где он обожал прятаться от людей. Его нигде не было. Подошла к окну...
Форточка была обтянута капроновой сеткой. Кусок сетки был вырван и внизу образовалась достаточно большая дыра.
Сердце оборвалось сразу, ребёнок в животе задвигался, заворочался, словно чувствуя тревогу матери.
Она руками оторвала остатки закреплённой на окне сетки, и облокотясь на подоконник нагнулась вниз. Мешал довольно большой живот, было высоко но глаз уловил картину сразу.
Внизу на асфальтовой дорожке под окном лежало маленькое чёрное тельце. Шелестели деревья, пели и переговаривались между собою птицы, всё так же светило тёплое июньское солнце... Но ей показалось, что всё исчезло, кроме этого маленького силуэта на летнем асфальте...
Она вышла из квартиры, в халате и тапочках, с вихрастой со сна головой, спустилась на лифте и подошла к тому месту, где лежал её кот. Её любимейший кот, полтора года от роду, весёлый оболтус, обожатель верёвочек, игрушечных мышек, лежал на асфальте. Не было ни капли крови и если не знать, то даже и не догадаешься, что он уже на облаке.
Она подняла его твёрдое, окостенелое тельце и на вытянутых руках принесла домой. Слёзы медленно катились по щекам. Всё будет хорошо, всё будет хорошо! - шептала она кому-то, ребёнок неистово бился в живот и казалось протестовал против такой нелепой кошачьей смерти...
Буню похоронили под раскидистыми плакучими ивами.
Месяц она не могла прийти в себя, по ночам ей снился её кот, а днём в квартире, ей постоянно мерещились видения, то чёрный хвост, показавшийся из-за угла, то звуки кошачьих лап, то кошачье мяуканье...
Как-то , задумавшись, она шла по проспекту и уже подходила к дому, как дорогу ей перегородила цыганка.
Цыганка подошла к ней, взяла её руку в свою, провела пальцем по ладони, затем внимательно заглянула в потухшие от слёз глаза и сказала: - Милая, не грусти! Не просто так он погиб, зато твой ребёнок будет живым и здоровым! И счастливым... Он и был рождён, лишь для того, чтобы спасти человеческую жизнь, помни об этом и никогда не забывай!
Когда она подняла голову, цыганки простыл и след. И только машины пролетали по проспекту с шумом и рёвом, в котором угадывалось тихое кошачье мяуканье...
