Начинается ростепель марта...
Начинается ростепель марта,
И скворец запевает — он жив...
Ты лежишь под гвардейским штандартом,
Утомленные руки сложив.
Ты устал до кровавого пота!
Спи ж спокойно. Ты честно, родной,
Отработал мужскую работу,
Что в пароде зовется — войной.
Мы холодные губы целуем,
Шлем тебе наш прощальный салют,
В том колхозе, что мы отвоюем,
Твоим именем клуб назовут.
Наши девушки будут в петлице
Твой портрет в медальоне носить,
О тебе тракторист смуглолицый
Запоет, выйдя траву косить.
Ты недаром на вражьи твердыни
Шел за землю родимую в бой:
Ты навеки становишься ныне
Сам родимою нашей землей!
Чисто гроба остругана крышка,
Выступает смола на сосне...
Синеглазый вихрастый мальчишка
По ночам тебя видит во сне:
Он к отцу на колени садится
И ею заряжает ружье...
Спи, товарищ! Он будет гордиться,
Что наследовал имя твое.
1943
И скворец запевает — он жив...
Ты лежишь под гвардейским штандартом,
Утомленные руки сложив.
Ты устал до кровавого пота!
Спи ж спокойно. Ты честно, родной,
Отработал мужскую работу,
Что в пароде зовется — войной.
Мы холодные губы целуем,
Шлем тебе наш прощальный салют,
В том колхозе, что мы отвоюем,
Твоим именем клуб назовут.
Наши девушки будут в петлице
Твой портрет в медальоне носить,
О тебе тракторист смуглолицый
Запоет, выйдя траву косить.
Ты недаром на вражьи твердыни
Шел за землю родимую в бой:
Ты навеки становишься ныне
Сам родимою нашей землей!
Чисто гроба остругана крышка,
Выступает смола на сосне...
Синеглазый вихрастый мальчишка
По ночам тебя видит во сне:
Он к отцу на колени садится
И ею заряжает ружье...
Спи, товарищ! Он будет гордиться,
Что наследовал имя твое.
1943