Трагедия dell arte
Поэтессе Жене Бильченко после
смерти киевского поэта Юры Крыжановского
Камыш шумел всегда. Деревья гнулись реже
И редкая огарь шныряла над рекой,
Не той, где пел француз своё “Tombe la Neige”,
А этой, где легко удариться щекой
О монолит воды, взмахнув крылом с пролёта
Окисленных пустот вальяжного литья.
Взмахнув крылом, лети, не ощущая гнёта
Земли, воды, тоски и пепла бытия
Под молчаливый хор довольно равнодушных
И одиноких звёзд, глядящих свысока
На рюмку теплоты, согревшей не наружно,
И на седой вихор у правого виска.
Взмахнув крылом — лети. Теперь одна, отныне.
О чём он замолчал, свободный микрофон?
И чья-то тень легла на приднепровской глине,
И чью-то тень повёз недремлющий Харон.
И падает звезда, отмоленная теми,
Кто может отмолить упавшую звезду,
И уступает грех квадратам в теореме
Евклидовых времён у смерти в поводу.
Сменяя божество ты тщишь себя оброком
На будущий финал и нынешнее что
Перед тобой, а свет, зажжённый ненароком,
Отправился бродить по свету шапито.
Невосполнимо есть наитие купалы
На заливных полях таврических щедрот,
Ещё мы любим жизнь, а яблоко упало
Не завершив земной товарооборот.
Перебирая пульс звенящей паутины,
Тщедушный ветерок запутался в кругу
Отеческих соплей шансонной каватины
Одной большой реки, на левом берегу.
С тщеславием волны Бискайского залива
Не справиться твоим долблённым туесам,
Поэтому плывём, вполне миролюбиво,
По водам золотым и алым небесам
Оранжевой страны с намёком в голубое
Убожество знамён, перебирая плёс
И мантии шутов кровавого подбоя
Трагедии dell'arte весёлых абрикос.
На будничных весах нет места суесловью
И маятник застыл, изобразив крыло,
А значит, смерть опять соседствует с любовью
И всё, что было до — уже произошло,
А равно, как и то, что не случится после —
Бискайская заря или днепровский лёд...
И капельки чего: дождей, заливов, рос ли, —
Стекают по щеке в предъявленный нечёт.
Искомое — в горсти, ненайденное где-то
Шарашится в садах, шабашит в кабаре,
Где истина — нага или полуодета,
Но каждый раз пьяна до серых риз Доре.
А если и дано, то кто и что отнимет
При сутолоке душ у вящего писца?
А звёзды смотрят вниз на страждущих под ними,
Безжалостно, как бог, не прячущий лица...
24.05.2012
смерти киевского поэта Юры Крыжановского
Камыш шумел всегда. Деревья гнулись реже
И редкая огарь шныряла над рекой,
Не той, где пел француз своё “Tombe la Neige”,
А этой, где легко удариться щекой
О монолит воды, взмахнув крылом с пролёта
Окисленных пустот вальяжного литья.
Взмахнув крылом, лети, не ощущая гнёта
Земли, воды, тоски и пепла бытия
Под молчаливый хор довольно равнодушных
И одиноких звёзд, глядящих свысока
На рюмку теплоты, согревшей не наружно,
И на седой вихор у правого виска.
Взмахнув крылом — лети. Теперь одна, отныне.
О чём он замолчал, свободный микрофон?
И чья-то тень легла на приднепровской глине,
И чью-то тень повёз недремлющий Харон.
И падает звезда, отмоленная теми,
Кто может отмолить упавшую звезду,
И уступает грех квадратам в теореме
Евклидовых времён у смерти в поводу.
Сменяя божество ты тщишь себя оброком
На будущий финал и нынешнее что
Перед тобой, а свет, зажжённый ненароком,
Отправился бродить по свету шапито.
Невосполнимо есть наитие купалы
На заливных полях таврических щедрот,
Ещё мы любим жизнь, а яблоко упало
Не завершив земной товарооборот.
Перебирая пульс звенящей паутины,
Тщедушный ветерок запутался в кругу
Отеческих соплей шансонной каватины
Одной большой реки, на левом берегу.
С тщеславием волны Бискайского залива
Не справиться твоим долблённым туесам,
Поэтому плывём, вполне миролюбиво,
По водам золотым и алым небесам
Оранжевой страны с намёком в голубое
Убожество знамён, перебирая плёс
И мантии шутов кровавого подбоя
Трагедии dell'arte весёлых абрикос.
На будничных весах нет места суесловью
И маятник застыл, изобразив крыло,
А значит, смерть опять соседствует с любовью
И всё, что было до — уже произошло,
А равно, как и то, что не случится после —
Бискайская заря или днепровский лёд...
И капельки чего: дождей, заливов, рос ли, —
Стекают по щеке в предъявленный нечёт.
Искомое — в горсти, ненайденное где-то
Шарашится в садах, шабашит в кабаре,
Где истина — нага или полуодета,
Но каждый раз пьяна до серых риз Доре.
А если и дано, то кто и что отнимет
При сутолоке душ у вящего писца?
А звёзды смотрят вниз на страждущих под ними,
Безжалостно, как бог, не прячущий лица...
24.05.2012
