Цвета первого снега, рассвет...

Цвета первого снега, рассвет, выпал хлопьями

на осенние, рыжие, улиц, ряды,

будто нам втолковать, то, что лето прохлопали,

кто пытается, с помощью мёрзлой воды...

 

Поспешали куда-то гурьбой-вереницею,

неприкаянных траурных стай, облака…

То ли к северным льдам, то ли к югу за птицами,

заплутали, ли, вовсе, у нас на века…

 

Цвета первого снега встречаются волосы,

среди прядей иных, и болтают пускай,

и пускай говорят – наша жизнь – это полосы…

Это – чёрные ленты взлетающих стай.

 

Это – чёрные точки у самого-самого,

утонувшего в зареве, края земли,

это – в ветхом холсте из худого приданного,

что имеют на мачтах мои корабли.

 

Ветер клёны качнёт, закружится, завертится

в странном танце листва на последнем балу…

И, наверно, листве, как и прежде не верится,

что опять суждено обратиться в золу.

 

Цвета первого снега, рассвет… Цвета ландышей…

Сизоватый дымок по стеклу, полумрак…

Мыслей скомканных сонм, будто – скомканных вкладышей,

не разгладит, не выпрямит утро никак.

 

Цвета первого снега встречаются волосы,

среди прядей иных, и, пускай говорят,

и болтают пускай – наша жизнь – это полосы…

Только жизнь – это, всё же, пожалуй – закат.