Ты не сможешь забрать у меня этот город, даже если сама ненавижу его. Мой далекий покой на два мира расколот, а теперь для меня в нем никто уж не "свой". Не отдам никогда, не вернусь, не увижу, это только мое, для меня, на века... Только планка небес опускается ниже, и уже не сдержать свое счастье в руках.

Не отдам. Никогда. Я - собака на сене: я не встречу его, но не дам убивать... Я сожгу это солнце, разрушу все стены, даже звезды смогу до рассвета взорвать. Я держусь за него, как за свет, как за воздух, я его не люблю, он мне нужен вот так - в виноградных пьянящих полуденных гроздьях, в легендарных и гордых заветных местах, в пустоте разговоров и письмах случайных, в искрах светлых вечерних июльских костров, в горьком привкусе черного терпкого чая,  в голосах среди шумных родных вечеров...

...в одиночестве. Город, как время, беспечен, и отчетливо слышится памятный бит... Утекает вода предназначенной встречи - все, что хочешь, возьми, но его не губи. Что ж ты делаешь, хватит, война, прекрати же, в этом омуте горя пора бы понять - пусть его я сама до конца ненавижу, но стреляя в него - ты стреляешь в меня.

А в глазах, как и прежде, созвездия улиц, и мелодия ветра играет в ушах. И пускай не на нем все дороги сомкнулись, но я все-таки делаю маленький шаг - и уже не люблю, и уже не тоскую, но по-прежнему глупо хочу защитить. Постепенно и я превращаюсь в чужую, и давно беспросветное "не по пути"... но я буду держать его памятью прежней, и уже ничего не смогу поменять.

Даже если погибнет былая надежда,
но стреляя в него -

ты
стреляешь
в меня