Этюд №12 (свобода, как наказание)

Я совсем не стремился к разврату

расчехленных, блестящих оков,

только кто-то любезный Пилату

нашептал – этот парень не нов,

 

мы видали дожди пострашнее,

полвершка до тюрьмы и сумы,

шерстяных ощущений на шее,

повергающих в праздность умы,

 

все слова его жалостный отзвук

попрошаек на каждом углу…

…говорит, что держался за воздух…

…говорит, продевался в иглу…

 

не вини его, голод и сырость

есть причина для черного дня.

 

Пожурив, приодели на вырост,

и взашей проводили меня.

 

И стоять мне теперь без возврата,

ни церквей, ни могил, ни крестов

не предвидится,

жалкая плата, ущербленная розой ветров,

 

беспробудная доля покоя,

хоть куда заводи кренделя…

Между присными «где я?» и «кто я?»

простирается пухом земля.