Не обнимай

Не обнимай, я пахну паровозом. Сто тысяч дней и столько же ночей. Поверь, мне стоило заняться бы извозом, Чтоб столько времени не думалось о ней. Тягучесть и унынье, вечность, мука - Как за окном плывущие поля. И я уже заламывала руки, В защиту от соседского ля-ля. Соседи… милые, чудные наказанья. Едят, галдят, смеются невпопад. Вопросов нет в созданьи Мирозданья – Когда и кем? Конечно, наугад! А я молчу, как Ватман, вся в загадке. Пусть думают, куда, зачем и кто? Что у нее, должно быть, все в порядке, На тысячу и плюс еще на сто. Сидит горда, обняв себя за плечи. И все молчит, уставившись во тьму. Ну, ничего, ведь молодость не вечна.. А я все думаю: за что и почему? А у меня все мысли, мысли, мысли… Про наш, земной, как этот чертов путь. Мы словно в чреве Вечности зависли… Не обнимай, и дай скорей уснуть.
 
Не обнимай, я пахну паровозом.
Сто тысяч дней и столько же ночей.
Поверь, мне стоило заняться бы извозом,
Чтоб столько времени не думалось о ней.

Тягучесть и унынье, вечность, мука -
Как за окном плывущие поля.
И я уже заламывала руки,
В защиту от соседского ля-ля.

Соседи… милые, чудные наказанья.
Едят, галдят, смеются невпопад.
Вопросов нет в созданьи Мирозданья –
Когда и кем? Конечно, наугад!

А я молчу, как Ватман, вся в загадке.
Пусть думают, куда, зачем и кто?
Что у нее, должно быть, все в порядке,
На тысячу и плюс еще на сто.

Сидит горда, обняв себя за плечи.
И все молчит, уставившись во тьму.
Ну, ничего, ведь молодость не вечна..
А я все думаю: за что и почему?

А у меня все мысли, мысли, мысли…
Про наш, земной, как этот чертов путь.
Мы словно в чреве Вечности зависли…
Не обнимай, и дай скорей уснуть.