Мечтательный этюд
В комнате приторно пахнет терпким чаем с дольками сушеных яблок и немного - патокой. Этакий мармеладно-сладкий воздух, один из тех, которыми, кажется, и не дышишь вовсе, а ешь, черпая горстями и улыбками.
"Где ты?.."
Занавески на окне оживают, вздуваются парусами, и чудится, что весь огромный многоэтажный дом, будто айсберг, рассекает утреннюю тишину, гонимый ветром в парусах в горошек-цветочек. Или они - медузы, ленивые, разомлевшие в теплом, согретом первыми рассветными лучами воздухе?
"Какая ты?.."
По невесть-когда заведенному обычаю, в чашку - две ложки сахара с горкой. Желтоватая сладкая бисерная россыпь, попадая в темный, цвета мореного дерева, напиток, тоже меняет окраску, как хамелеон. Теперь она - звезды в темно-янтарном небе другого мира, который скрылся где-то там, на дне любимой керамической чашки, и только иногда робко выглядывает в завихрениях цвета, бликов, ароматов.
"Попаду я когда-нибудь в твою страну?.."
Заточенный в расписанных яркими красками полимерных боках живой сгусток тепла приятно греет зябнущие пальцы. Он усердно дышит на радужные стекла очков - пытается, глупый, и их согреть, но лишь рисует причудливые узоры мутной дымки, за которой кокетливо скрывается мир. По полу мягко стелятся волны солнечного света, щекочут ступни ног, трутся ласковым котенком. Только немым - не мурчат. Занавески-паруса взмывают над головой и дальше - за спиной, раскрываются волшебными крыльями.
"Долечу ли до тебя?"
Утро острой сталью врезается в тягучий мармеладный мирок комнаты, разбивая его на неровные половинки - ту, где теперь царит колючий сквозняк и ту, где стоит пузатый, накрытый полотенцем, чайничек - уютную, неторопливую. Вторая эта часть недовольно урчит голосом скрипучих дверных петель и съеживается, отползает вместе с клубящимися в ярких уже лучах солнца пылинками-светлячками, уступая место свежести и озорству. Вот уже пляшет-машет крыльями-уголками салфетка, пыхтит, как маленький комнатный паровозик, чайник.
"Молчишь?"
Утро тонет в тишине. Особенной, утренней тишине, которая самая тихая на свете - и в то же время самая громкая. Утро звенит, будто задетая неловкой рукой хрустальная ваза. Поет. Красуется в лужах и качается на проводах электропроводных линий - еще совсем чуть-чуть, и его станет видно - озорного мальчугана, окутанного синеватыми змейками разрядов, который сидит на паутине металлических тяжей и рисует этот мир, выхватывая новые и новые краски, детали из черноты отступающей ночи. Но "чуть-чуть" так и не наступает... Только в далеком свисте поезда слышится...
"Ищи меня!"
И на душе становится теплее:
"Найду!"
Свет и ветер путаются в пальцах - волосами призрачного мальчугана-Утро, который уже куда-то убежал... Да и теплый клубочек чая уже греет не руки, а душу. Начинается день.
"Какая я?..."
"Моя..."
"Что же я?"
Не знаю... Наверно...
"Спокойствие..."
"Соскучишься" - (полуусмешкой)
"Нет. Приключения будут."
"А я?"
"А ты будешь просто жить в душе..."
По плечу скользнул радужный отсвет. Мечта уселась рядом на перила балкона, свесив босые ноги вниз, к оживающей уже дороге. Внизу суетливо пробегали первые заспанные автомобили, несущие своих таких же заспанных владельцев навстречу новому дню. А где-то на девятом этаже... я стояла, держа в руках остывающую яркую чашку, мечта сидела рядом, кудрями - ласковым дуновением теплого ветерка - щекоча шею и щеки. Какая она? Я не знаю... Наверно... А, впрочем, важно ли?...
