Обряд

-- Больно будет?.. – Мальчик задал вопрос негромко, почти шёпотом, но ночной воздух, разнес звук гулким эхом.

-- Тихо ты. Тут хоть и лес, все ж места не совсем безлюдные. – Так же еле слышно, но строго, ответил ему мужчина, складывая свою и мальчика одежду, двумя ровными горками и чередуя вещи в определенной последовательности.

Ночная затейница-луна уже давно скрылась за верхушками деревьев, а вот солнце хоть еще и не думало просыпаться, уже настойчиво сочилось, призрачным, утренним светом, что зыбко струился между толстыми еловыми стволами. Он проникал в самые сокровенные уголки леса и изгонял оттуда ночную мглу, превращая её в легкий утренний туман, который тут же и рассеивал. Лес медленно просыпался.

Мальчик поежился, неловко переступая босыми ногами по мокрой траве.

-- Я не хочу… папа. Тут холодно и страшно.

-- Хех, я тоже не хочу. Но это судьба наша сынок. Не бойся. Верь мне.

Мужчина наконец-то закончил возню с вещами, и взял в руку небольшой широкий нож. Мальчик вздохнул, шмыгнув носом.

-- Я боюсь крови…

-- Я знаю, -- ответил отец, поднося лезвие к своему лицу. -- Я тоже не сразу привык. Но ты должен смотреть внимательно. Подойди.

Ребенок послушно сделал неуверенный шаг навстречу и брезгливо морщась, стал пристально всматриваться.

Старое, но хорошо заточенное лезвие, легко прошлось по коже, вскрывая давний шрам на виске. Кровь тут же выступила из пореза крупными каплями, и они, соединяясь, проложили тонкую алую дорожку вниз по лицу взрослого, срываясь и капая в густую траву.

-- Закрой глаза и медленно вдохни, -- приказал отец, видя, что мальчика начинает уже слегка трясти. – Успокойся. Я тут, рядом. Скоро все закончится.

Он взмахнул резко лезвием, стряхивая с него свою кровь и видя, что сын немного успокоился и послушно закрыл глаза, одним движением нанес ему легкий порез.

Кончик ножа прошёлся точно по краю щеки, рассекая нежную детскую кожу. Ребенок вскрикнул и дернулся, инстинктивно вскидывая ладони к лицу.

-- Все, все уже!!! Руками не трогай, а то заживет плохо, -- тихо успокаивал отец сына, видя как тот с шипением кусает губы, стойко терпя боль и отчаянно пытаясь не заплакать.

Дождавшись пока кровь с его пореза так же капнет на землю, мужчина вздохнул и произнес громко, старательно чеканя каждое слово.

-- За сим, отрекаюсь я от имени своего и от сути своей людской. – Посмотрев на сына, подсказал ему тихонько, -- Просто повтори за мной.

--З-за с-сим отрекаюсь и-ик… я от и-ик… им-мени своего… и с-сути людской… и-ик… -- дрожа и всхлипывая, мальчик неуверенно повторял за взрослым.

-- Вот и умница. Теперь просто жди. – Ласково прошептал отец, одобряюще улыбаясь дрожащему ребенку.

Тем временем туман, что почти рассеялся, гонимый первыми лучами солнца, опять пришел в чудное движение. Он выползал из всех мыслимых и не мыслимых уголков и стягивался медленно, то густыми клубящимися кусками, то просто прозрачными, рваными нитями, а то и вовсе соединялся разом в один жуткий, как будто живой ком. И полз, полз упрямо, устремляясь серыми мутными волнами к двум обнаженным фигурам, застывшим в немом ожидании.

Когда небольшая поляна полностью заполнилась им, туман начал подниматься, нагромождаясь, как-бы пытаясь окутать оба человеческих тела.

Мальчик уже не дрожал. Он спокойно смотрел, как безмолвная серая масса, тихо поднимается сначала до пояса, а потом уже и до груди. Но видя как силуэт отца почти растворился в кипящих мутных клубах, он все же не выдержал и нарушил молчание.

-- А это надолго?

-- На первый раз пары часов с тебя хватит. А потом как сам захочешь, -- донесся из тумана спокойный голос отца. – Может и понравится еще.

Со стороны казалось, что голос звучит не рядом, а откуда-то отовсюду, как будто сам лес отвечает ребенку мягко, успокаивающе.

Но вот поглощать мальчика так же быстро, как и отца, мгла явно не спешила, она скользила по его обнаженной коже, то накатывая, то тут же рассеиваясь, как бы пробуя его недоверчиво на вкус и смакуя.

-- Не противься. Пусти… это… в себя. – Казалось, отец говорит с трудом, натужно выговаривая слова как чужие.

Мальчик снова вздохнул и, не удержавшись, все-таки потрогал висок.

-- А шрам как у тебя останется?

--Да.

-- В школе дразнить будут. И так дразнят, за то что рыжий, а теперь…

Серая масса одним махом накрыла щуплое детское тело, растворив в себе последние слова.

-- Просто люди глупые, -- прошептал насмешливо туман и рассеялся, как будто и не было его никогда.

На небольшой поляне, щедро пронизанной первыми рассветными лучами, в густой траве, стояли два лиса.

Зверь покрупнее, тявкнул негромко, привлекая внимание детеныша, и направился к высоким деревьям. Малыш послушно последовал за ним и через секунду они оба скрылись в глухой чаще.