Священник

Говорят, у мужчин не бывает такого,

Но, когда пыль веков из учебников тряс,

Мне щипало глаза на полях Куликовых

От пробитых навылет, изрубленных ряс.

 

Были детские сны, за ночь по два и по три –

Лик Христа на хоругвях московских полков,

И мечи у принявших монашеский постриг,

А доселе обычных, как все, мужиков.

 

Им бы в сумрак церквей – за спасенье молиться,

Заменить бы молитвами бред ворожбы,

А они шли на брань, осенив у божницы

Троекратным крестом бесшеломные лбы.

 

Обжигал мои уши их шёпот горячий:

«Дай же ратникам, Боже, победы в бою,

Встань с мечом и щитом с нами рядом, иначе

Не познать нашим ворогам славу твою».

 

Злое ржанье коней, с треском сломаны копья,

Что-то острое жарко вонзалось мне в грудь…

Просыпался от взглядов чужих, исподлобья,

Но хотелось вернуться, хотелось заснуть.

 

Возвращался в тот миг, когда, бросив лик божий,

Уходил к праотцам новоявленный гридь.

Прорубаясь к нему, я был ранен, но всё же

Возле самых копыт смог хоругвь подхватить.

 

И теперь уже сам, бесшеломный, бесстрашный,

Осенённый крестом и с крестом на груди,

Потерявший друзей в кутерьме рукопашной,

В поредевших полках шёл с Христом впереди.

 

Я из детства пришёл к куполам золочёным,

Божьей волей не брань – схима доля моя.

Там, открывшись крестам, в облака облаченным,

Разметались мои Куликовы поля.