Юровская драма Глава двадцать первая (Брат Левон - Лещенко Часть 2)
Брат Левон-Лещенко
Часть 2
Кроме игры в волейбол, Лёва Лещенко приходил в дом отдыха "Нагорное", чтобы поиграть вечерами в бильярд. Лёнька то же сходил несколько раз с Левоном на мероприятие, игра не клеилась и Лёнька навсегда забыл про шары, которые надо загонять в лузы деревянной палкой, которая называлась кий.
Играли в волейбол не только в Доме отдыха. «Братья Левоны» ездили на велосипедах играть в волейбол на радио - поле, в «санаторий» Захарьино и в Новогорск на динамовские дачи, чтобы других посмотреть и себя показать.
Вечерами по выходным дням ходили пешком на динамовские дачи послушать музыкальные новинки и потанцевать со своими постоянными партнёршами на экзотическую танцевальную площадку, затерянную среди леса.
Левон заходил из Куркино за Лёнькой на его дачу в Юрово, это по пути , и далее их путь лежал в Новогорск в поисках приключений. Юровская продуктовая палатка закрывалась рано, и друзьям приходилось отправляться на поклон к продавщице тёте Любе домой, (она относилась к Лёньке доброжелательно, поскольку в будние дни за водкой замечен не был) которая наливала на высоком крылечке своего дома по сто пятьдесят в гранёные стаканы и подносила закуску «от фирмы», в виде доброго куска черного хлеба с солью и зеленого лука с грядки.
Приняв дозу, размякшие душой и, развязав языки, приятели шли не спеша с откровенными разговорами и песнями на динамовские дачи. Вот тогда Лёнька услышал впервые Лёвин баритон. Горланили на безлюдной дороге, что называется на всю Ивановскую - во всю мощь. Песни пели народные, блатные, хороводные, которых знали множество.
Лёнькина мать работала Вторым секретарем Химкинского райкома комсомола . В то же время обожала, и знала наизусть десятки стихов Есенина и Тютчева и множество русских, цыганских и городских романсов: «Хризантемы», «Однозвучно гремит колокольчик», «Ночь светла», «Но я знаю, ты любишь другого», «Накинув плащ», «Вечерний звон», «Белой акации гроздья душистые», «Бубенцы», «Выхожу один я на дорогу», «Лучина», «Вот мчится тройка удалая», «Мы вышли в сад», «Нищая», «Ямщик не гони лошадей» и ещё и ещё. У неё было колоратурное сопрано с исключительной подвижностью и лёгкостью голоса. Петь любила и никогда не отказывала, если её об этом просили. Лёнька от природы на тембр голоса то же не был обижен.
Память на песни и стихи у Лёньки была прекрасная и большинство романсов он помнил с детства. Похоже, что у Левона в семье то же любили песни, поэтому он подхватывал, то, что запевал Лёнька и наоборот. Что называется два Левона спелись!
Приземлённого, выросшего на классической литературе Лёньку удивляло непреклонное желание Лёвы петь со сцены, а не трудиться на производстве на благо народа, зарабатывая руками и головой на жизнь хлеб насущный. Частые и оживлённые разговоры Левона, что он обязательно будет заниматься вокалом профессионально, близки Лёньки не были. Лёва часто возвращался к разговору о поступлении в театральное училище. На полном серьёзе он предлагал и Лёньке поступать вместе, уверяя что у Лёньки хорошие данные.
.Лёнька отшучивался, что петь обожает, но в дружеской кампании после принятия на грудь и, вообще, жизненные планы у него ещё окончательно не сложились, и он болтается, как цветочек в проруби, не ведая, что делать с невестой, с которой продолжается любовь шесть лет. А впереди три долгих года в Армии, которые с плеч не сбросишь и не стал поступать в "Станкин", куда его отец усиленно заставлял сдать документы, потому что в перспективе можно сделать хорошую карьеру с помощью его друга, возглавлявшего в Госплане СССР литейную промышленность.
К Лёвиным стремлениям служить театральной сцене Лёнька относился с глубоким уважением и ходил даже болеть за него на один из туров (было это в Зеркальном театре "Эрмитаж") для поступления в театральное училище. Сопровождал Левона и на занятия по исправлению небольшого дефекта речи к специалисту, где-то на Бронной улице. К сожалению, попытки поступить в высшую театральную школу до Армии у Лёвы успеха не имели.
Левон устроился рабочим сцены в Большой театр по совету декана театрального училища и Лёньке казалось, что Лёва самый счастливый человек в Москве и Московской области. С восторгом, готовый выскочить из штанов, он восклицал: "Представляешь, Левон, я слушаю самого Кибкало, самого Кибкало!!!" Евгений Кибкало для него был кумир. В то время там выступал Козловский, Лемешев, Вишневская. Около года он проработал в бутафорском цехе Большого театра, а потом вновь вернулся на родной завод собирать манометры.
Музыкальные вкусы у них были различные, если Лёва обожал оперное искусство, то Лёнька был в восторге от оперетты. Перед Армией он любил ходить в одиночестве в театр оперетты, где открыл для себя потрясающую Татьяну Шмыгу, которой поклонялся всю жизнь. Ленька ходил слушать оперетту один, чтобы не отвлекали разговорами, жужжанием в ухо и оценками во время представления. У него всегда было своё мнение, а спорить и доказывать никому не хотел. В конце пятидесятых Лёнька впервые слушал Шмыгу в опереттах «Поцелуй Чаниты», «Весёлая вдова» и «Цирк зажигает огни».
Целеустремленности Левона можно позавидовать! Устроиться рабочим сцены, таскать вручную декорации, чтобы подышать пыльным воздухом Большого театра и послушать своих кумиров! На такое способен далеко не каждый.
Нельзя сказать, что молодость Лёньки и Левона до Армии проходила слишком бурно. Но как писал Сергей Есенин: « Мы все в это время любили, но значит, любили и нас..." Были и у них молодых, интересных разные и порой забавные эпизоды и промахов на любовном фронте не случалось. Однажды Левон пригласил Лёньку с девушкой на "хату" к его боевой подруге, с которой в то время встречался. Большой старинный дом недалеко от Курского вокзала на Садовом кольце. Во время ремонта, под несколькими слоями обоев был обнаружен в стене сейф. Вскрыть сейф без необходимых инструментов друзья не смогли, а дужкой от очков, в которых Лёнька ходил после школы, открывать замки навыка не приобрёл. Оставалось только гадать, что там могло храниться, в том таинственном стальном сейфе.
( Москва - город маленький, и в этом доме в 1983 году случилось Лёньке побывать в гостях у сотрудницы ( Лёнька работал во ВНИИалмазе начальником ППО) вдовы Станислава Нейгауза, известного пианиста, который воспитывался в семье отчима Бориса Пастернака. Когда в Италии впервые был напечатан на русском языке роман Б. Пастернака "Доктор Живаго», то часть гонорара, как наследница С. Нейгауза получила его вдова и в придачу несколько экземпляров книги "Доктор Живаго". Лёнька стал одним из первых в Москве читателей, нашумевшего на весь мир романа. После прочтения романа, ему не понятна была странная реакция властей на этот роман. Трогательная любовная история в сложный исторический период и всё! А какие там замечательные стихи!
Собирали массовые рабочие собрания с осуждением писателя за то, что тот напечатал за границей свой клеветнический роман. Фрезеровщики Пупковы и токари Батурины гневно клеймили с трибун, что они хоть и не читали этой злобной клеветы, но категорически осуждают, требуют и т.д. Через пять лет в 1989 году в издательстве "Художественная литература" тиражом 300 000 тыс. экземпляров вышло пятитомное собрание сочинений Бориса Пастернака с романом "Доктор Живаго" в третьем томе. Собрание покоится у Лёньки на книжной полке. Аллес гут!)
До призыва в Армию оставались считанные дни. Провожали в войска Левона 20 сентября 1961 года, из дома на « Войковской», метро не было, но ходили трамваи от дома НКВД до Белорусского вокзала и до Красной Пресни. Рядом с домом сооружен после войны на Ленинградском шоссе «Мост Победы». Украшают мост колоритные и монументальные фигуры девушки и юноши в армейской форме. Они символизируют Зою и Александра Космодемьянских, которые жили и учились неподалеку.
Утром, когда Лёнька вернулся домой со стадиона "Юных пионеров", где был сбор призывников, его встретила заплаканная мать с повесткой в руках от Дзержинского райвоенкомата. Повестка бесстрастно гласила, что имярек обязан явиться 29 сентября 1961 года, на стадион "Пищевик" по адресу Вятская улица, для отбытия в войска. Событие ожидаемое, но всё равно неожиданное.
Продолжение следует.
