Век и я

Жесток наш век и гнусны нравы,

и Сила попирает Право

своею кованой пятою...

"Что сделает мой век со мною?!!" —

 

кричу в тоске я тёмной ночью,

днём повидав живьём, воочью,

как Сила нагло топчет Право. —

"Владей собой! Размысли здраво:

 

мы времена не выбираем,

но лишь живём и умираем

во временах, что нам достались...

Прочтут потомки о них запись:

 

придут иные Марки Блоки,

исполнятся Господни сроки

(уже пришли: сидят и пишут,

их желчный гнев власть не утишит —

 

кишка тонка! Бывало хуже,

а правнуки — живут, не тужат!),

и в этой записи, как в вере,

всем будет воздано по мере.

 

Что ноешь, что живётся трудно?

А чем ты лучше, скажем, Бруно?

Готов ли на костёр взойти ты,

чтоб ты и век твой были квиты?

 

Что, кто-то ждёт от тебя жертвы?

Ты мелок... ешь свои консервы,

но изредка всё ж подымайся:

ты можешь век свой изменить!", —

 

так рек мне внутренний мой голос.

И я заснул, вдруг успокоясь.