Куропатки под кедром.
Памяти группы Дятлова.
Меня этот случай измучил ночами,
Да, в общем, покоя и днём не давал.
Тогда я решил с рюкзаком за плечами
Пройти на тот самый седой перевал...
Гора Холат-Чахль - основная загадка.
Шуршит под ногами трава сухостой.
Уклон, между прочим, довольно простой
В том месте на склоне, где была палатка.
Стою я под небом, безоблачно-чистым,
И даже представить себе не могу:
Как, бросив палатку, босые туристы
Брели, спотыкаясь, в глубоком снегу.
Понятно про холод, понятно про вьюгу,
Понятно, что в душах хозяйничал страх.
Понятно, что люди не верили в крах
Когда, уходя, помогали друг другу.
Но, что же случилось той ночью морозной?
И что там за ужас на них изошел?..
Представив картину довольно серьезной
Я молча вздохнул и по склону пошел.
Внизу, за камнями, сырая лощина,
Вокруг мелколесье из чахлых берез.
Здесь, где-то под ними, красавица Зина
Роняла замерзшие бусинки слёз.
Усохшие травы, как пятна-заплатки,
Чуть дальше, по взгорью, кедровник пошел.
И здесь, в половине пути от палатки,
Какой-то военный Рустема нашел.
При солнечном свете и ясной погоде
Я вижу ту ночь, как в тяжелом бреду.
В конце мелколесья, под деревом, вроде,
Истерзанный Дятлов лежал на виду.
Все трое легли при попытке добраться
Обратно к палатке, в кромешном аду.
Ведь там, на горе, не успели собраться,
Как есть побежали, себе на беду.
И, странно, какой-то опасностью веет
От этих таежных, таинственных недр.
Я вижу, на взгорье, вдали, зеленеет
Тот самый, знакомый, разлапистый кедр.
Той ночью лощина, под страхом и ветром,
Наполнилась стоном изломленных тел.
А здесь вот, под этим свидетелем-кедром,
Костер разгораться никак не хотел.
Их, двое под кедром, расправившись круто,
Навек упокоил таежный ледник.
Один - Дорошенко, студент института,
Второй - Кривонищенко, их выпускник.
Холодная смерть лютовала повсюду,
В овраге царило смятение и боль.
Здесь бредила мамой Дубинина Люда,
И белым, как мрамор, был Коля Бриньоль.
Ничком утопая в глубоком обрыве
Семен, фронтовик, распластался на дне,
Над ним Колеватов, в последнем порыве,
С отчаяньем жался к холодной спине.
Стихали в овраге протяжные стоны,
Под кедром последние гасли угли.
И скорбно склонялись ветвистые кроны
Над местом, где люди навечно легли...
Внезапно я потом покрылся до пяток,
И кровь застучала в седой голове:
Я, вдруг, обнаружил в лесу куропаток,
Сидящих под кедром, в высокой траве.
Увидев меня, повернули головки,
Тепло и доверчиво смотрят в глаза.
Мне так захотелось им что-то сказать!
Но, стало тревожно и стало неловко:
Ведь, девять их...девять под деревом было,
Красивых и нежных, на месте святом.
Как будто тайга ничего не забыла,
Что было в ту ночь, и что стало потом.
Как годы забвения на них опустились.
Поэтому, может быть, в этих птенцов
Страдальные души ребят воплотились,
Напомнить нам всем о горе "Мертвецов"?...
Обратно побрел я в тоске невозможной,
И слезно крестился, и горько вздыхал.
Мне вслед куропатки смотрели тревожно,
И лапой ветвистой мне кедр помахал.
