Мадригал
Нарекаю Вас царицей. Трон бриллиантами искрится,
возвышаясь, как помост места казни. Лжец, прохвост,
мот трепещут. Толпы лиц взор Ваш повергает ниц.
Не руки державной сила смертным ноги подкосила,
не корона властелина, нет!..И не звезда рубина
на челе – глаза прекрасной, взгляд чарующий и властный
жжет сердца, разит, как пика, всех от мала до велика.
Сила взгляда изумляет. Рты сраженных умоляют
пощадить брады горящие, очи, грудь огнем палящие
отвести, казнить ослушников, лихоимцев и наушников.
Сих – несметное количество. К славе Вашего величества -
их убить, стреляя взорами, ибо ладят с прокурорами,
лижут трон, злым псам подобные – зря не скажут люди добрые! –
Воры алчные, надменные. С государыней – смиренные.
Верьте, мудрая!..Лишь преданность достославна. Неизведанность
тайных мыслей обольстителей, лицемерных, лживых, мстительных,
злом чревата сокрушительным для венца. Хвала решительной
царской воли изъявлению и борьбы благословению
с холуями непотребными, кои одами хвалебными
славят царствие владычицы гордой – дабы возвеличиться!..
Втайне эти типы дошлые рады бы вернуть Вас в прошлое.
Ваше царское величество, прежде - вспомните девичество! –
Вы не только обожаемы были, но и обижаемы –
за малейшие провинности -в годы ласковой невинности.
Папой, мамой, даже боннами. В угол ставить под иконами
Вас изволили родители. Взрослой ангелы-хранители
делать больно не позволили. Женихи, вздыхая, холили.
Муж изнемогал от ревности, но, вкусив всесилье прелести,
на любимую не сетовал. Огорчаясь, не советовал
убирать улыбку томную и не осуждал нескромную
речь, ушами слуг ловимую, с уличной сопоставимую.
Поощрял наклонность к чтению, отдавая предпочтение
книгам авторов классических, по воззреньям – монархических.
Увлечение романами уводило в мир с обманами
и нечистыми объятьями. Почитаемые братьями
вдруг представились безбожными, с царственных высот – ничтожными,
безобразными калеками, гнилью, недочеловеками.
Умер муж, болезнью скошенный. В жизнь вдовы, судьбой не спрошенной,
входит проза бденья ратного, нервная, неделикатная.
Амазонкой не рожденная, гуманистка убежденная,
не любя кровопролития, упустила нить события,
неприятности влекущего, гроз предвестия грядущего
и печалей повседневного, кои мужество душевное
порождают в государыне. «Цыпка» станет грозной барыней.
Пропускаю пару месяцев. Их сравню с ходьбой по лестнице,
возрастающей нагрузкой. Выказав характер русский,
став орлицей, голубица выступает, как царица
/я оговорился: цыпка. Несерьезная ошибка./
«Дать коня и меч мне! – вскрикнула. –Смерть врагам!..Дорогу!..- цикнула
оробевшему дворецкому. – Я скачу к паше турецкому,
чтобы биться с янычарами. «Рать, за мной!..» Мужчины, чарами
феи войска околдованы, понеслись, как цепью, скованы
волей матери отечества. Бьясь, явили молодечество.
Отдавали жизни дорого. Одолели, смяли ворога.
В полон взятого царицею, привезли пашу в столицу и
поместили в клетку с тиграми за долги войны проигранной,
ставками в которой – головы Божьей лепки, не из олова,
саблю дав с клинком отточенным и эфесом позолоченным
Шутки с властью – вещь опасная. Правит бал натура страстная.
Умолкал министр, волнуемый красотой неописуемой,
видом строго величия. Награжденный за отличия,
он был удостоен правом возражать царице. Здравым
рассуждениям внимала та. Иных не понимала
и на них сердилась. Впрочем, ею не был опорочен
ни один служитель царства. Не терпела лишь коварства.
Мелкие грехи прощала. Слуг прощенных угощала
винами, дарила вещи. Но зарвавшийся помещик
или генерал-задира подвергались каре. Ирой
/ у себя в домах так звали все ее, что не скрывали.
У любви – свои права. Не такие, как у льва.
Весь народ любил царицу, кроме дам иных, смириться
с превосходством женских чар не способных. Стон звучал./
взыскивался крупный штраф. Пусть скулят, закон поправ.
Исправленье недочетов, многотрудные заботы
о стране, сверхприлежание, длительное воздержание,
по причине смерти мужа, осужденья не заслужат,
но всегда ведут к усталости, видимым симптомам вялости,
слышимому раздражению и заметны окружению.
При дворе заговорили о наследнике. Открыли
карты, дав послам наказ приискать достойных глаз
и любви прекрасной дамы, для которой честь и шрамы
значат более, чем знатность и салонная приятность.
Первым прибыл англичанин. Быв во всем необычаен,
привезенный во дворец, начал строить, как купец,
планы будущей торговли. Не желая жить под кровлей
неродного Петербурга, тщился доказать, сумбурно
изъясняясь – мол, жена уступить ему должна,
переехать к мужу в Лондон. Он у нас не будет лордом,
а без этого никак им нельзя. Бессмыслен брак.
Дочь России отказалась. Незамужнею осталась.
К Покрову примчал австриец. Росл, могуч, как олимпиец,
и упрям, как сто ослов. Выучив десяток слов
наших, повторял повсюду, дамам и простому люду,
что влюблен. Врал без успеха. Получив отказ, уехал.
Вслед за ним француз являлся женихом. Ретировался,
не добившись результата. Походил на дипломата.
Швед, датчанин, венгр, хорват не смогли очаровать
самодержицу Ирину. Никакому господину
преуспеть не удалось. Отбывать ни с чем пришлось
и румыну, и испанцу. Отступились иностранцы.
Пол Европы прошерстили тщетно, сватов запустили
в Новый свет, на острова в океане, где едва
государева полпреда тамошние людоеды
не сгубили. Съесть хотели, не постигнув мирной цели –
выдать замуж даму века. Не сыскали человека
нужного императрице ни в одной земной столице.
Два посла, француз и датский, говоря: «Ирэн – солдатка!» -
не придумали такое. Та державною рукою
слала в армию финансы. Да, она поет романсы,
но в уме не кавалеры – мысль о том, что муж похерит
благоденствие отчизны. Не приемля укоризны,
принцев в гости не звала, избегала. На дела
неотложные ссылалась. У себя тайком смеялась,
вспоминая женихов. От подаренных духов
вида становилось грустно. «Друг любимый, сердце пусто!
Где ты?..Покажись, дружок!..» Не придет на бережок
Невки грез ее мужчина. Кто он и какого чина?..
«Даже если беден милый, все равно. Не муж постылый,
от которого бежать некуда. Обнять, прижать
сладко друга дорогого. Даже ворога иного
лучше видеть рядом, чем безразличного совсем
надоевшего супруга, чужака, чья вся заслуга –
дать наследника престолу. С ним, чужим, я буду голой
и податливой, как девка!..Стану той, кого судебка –
мерзость и позор преступной лжи на ложе, неотступной,
жажда недоступной чести быть с любезным другом вместе
и в его любви купаться днем и ночью, улыбаться,
просыпаясь, рот целуя, волновать, пылать, милуя.»
Быть любимою женой мало. Полюбить самой
захотелось друга-мужа, каковой, придя, закружит
в танце, как супруг почивший, с негой страсти разлучивший.
Не супруга-иноземца, не какого-нибудь немца –
русича в кольчуге ратной на коне, с мечом – чтоб статный,
посадил с собою рядом и поцеловал, отрядом
копьеносцев окруженный, поскакал с ней, убежденный
в постоянстве чувств царицы –пленницы, в любви – тигрицы.
Воин – женщине защита. Ведь она не из гранита.
Даже грымзе с рыбьей кровью не по вкусу доля вдовья.
/Исключения случаются. В жизни всякое встречается./
Ире, писаной красавице, только воин и понравится.
Есть иные предпочтения, неизменные влечения,
согревающие души и красивых, и дурнушек,
для умов неизъяснимые, радостью вознаградимые.
И не пребывая в радости, Ира – не по женской ль слабости? –
дорожила офицерами, по словам придворных, серыми,
недалекими вояками, драчунами, забияками.
Звонкой золотой монетой шло довольствие корнетов,
командиров из пехоты. Тягостной для всех заботой
обернуться обещала экономия. Бежало б
воинство с полей сражения при плохом вооружении
и снабженье. Непригодна рать разутых и голодных.
Называя женской слабостью увлеченность буйной храбростью,
ошибался я, наверное. Слабость – трусость благоверного
да и просто нерешительность. Храбрость – преданность, внушительность,
сокрушительность и рвение. Храбрость – мужество мгновения.
Не обет, не дело случая, не причуда, а то лучшее,
в чем мужское выражается. Храбрость с подлостью сражается.
Предпочтение одАренной благородством государыней
мужа-воина гражданскому –ведь не сапога ж германского,
не захватчика французского, не Наполеона – русского
с честью воина, защитника жен и Родины от хищников,
от волчищ в овец обличии, коих множество в наличии, -
это славы предпочтение лизоблюдству, попечение
о традициях державности, содержание в исправности
крепостей и артиллерии, всех дорог. Страны артерии
суть, пути вестей в инстанции о конфликтах с иностранцами
и творимых ими бедствиях, их пугающих последствиях.
В мясорубках войн калечатся. То, что уцелело, лечится
примененьем средств лекарственных от болезней государственных,
затяжных при попустительстве грабежам казны правительства.
Зрели грозные события пострашнее мордобития.
В состоянье ль с бурей справиться венценосная красавица
без мужчины-друга, славного доблестью, единоправного,
мужа и военачальника, умницы и беспечальника?..
Близость льстивших без смущения вызывала отвращение.
Их нецеремонной братии не терпела Ира. Кстати, и
выпроваживала субчиков, вертящих хвостом голубчиков.
Предназначенный ей, суженый, был похищен сном. Разбуженной,
в нем счастливой, государыне вспомнился пир чувств, подаренных
провидением, «взлохмаченных» пробужденьем, не утраченных.
Друг желанный!..Сердце билось. Думая о нем, светилась
обольщенная царица, грезя. Ей не примириться
с долей лишь во сне целованной милым, вдовам уготованной,
обреченным на безбрачие. Ира встретила избранника
на балу. Полковник званием, прибыл во дворец с желанием
выдачи Ее величеством вспоможения, в количестве
прежде для полка назначенном, не полученным, растраченным
вполовину кавалерией /на фураж коням?/. Проверила
чтобы это государыня. Год тому назад уланы не
возвратили переплаченных сумм, пехотным предназначенных.
У царицы с кавалерией, знал он, - дружба и доверие.
Дружбой пОльзовались конники, первые ее поклонники,
чтобы обсчитать «пехотников», как они, больших охотников
до щедрот вдовы и пальчиков целованья, капитальчиков
в предвкушении даруемых за усердие. Воруемых
«крох» из кладовых империи, в счет издержек инфантерии*,
ртам не хватит. Разумеется, всяк на большее надеется.
Сон царицы вещим выдался. Сей полковник ей привиделся
в сновиденье. Чувства яркие обещали ночи жаркие.
Вот он, суженый, - здесь, рядом!..Очи говорили взглядом:
«Рыцарь грез, ты нам приснился!..Из каких краев явился,
солнышко?..» Императрица многих офицеров лица
помнила. Тут не узнала. Почему, не понимала,
так как посещала часто каждый полк. /Была причастна
к их делам, наград вручение проводила, назначения
командиров, повышение в звании, чинов лишение.
Доводилось ей, конечно же, и вникать в дела сердечные,
хоть последнее не нравилось. Между тем, царица славилась
удивительным умением устранять любые трения
в семьях ею опекаемых подданных, к вражде толкаемых
наущеньями бесовскими и грехами жениховскими,
после свадеб не изжитыми, до поры от глаз сокрытыми,
поощряла благонравие и блюла народа здравие,
будучи примером нации, центром европеизации
и культурного развития общества. Кровопролития
представлялись неизбежными, но Ирэн перстами нежными
отводила меч заточенный. С властностью уполномоченной,
управляла дипломатами, пылкими аристократами,
честь России берегущими за границей. С им присущими
гордостью и самомнением, благородным поведением
патриотов в эмиграции, те плодили ситуации
совершенно нетерпимые, множили неустранимые
трудности. Ошибки правила, как могла, Ирэн. Лукавила
с уязвленными монархами, льстя им. Церкви иерархами
понятая и благословленная, сокрушалась, «изумленная»
дерзостью посла империи, облеченного доверием
и правами друга царского, исторжением бунтарского
духа и неподчинением долгу, вольным уклонением
от обязанности внятного объяснения приватного
мнения о вере Лютера», протестанта, змея лютого
для адептов католичества. Осужден Ее Величеством./
Государыне представленный, взором на него направленным
обездвиженный, млел, каялся, что пришел с прошеньем, маялся.
Устыдившись явной слабости, вызвал из глубин дух младости,
озорной. Сказал: «Светлейшая государыня, милейшая
из цариц и справедливая, но, увы, не бережливая!..
Осчастливленные конники вас благодарят, разбойники.
Пехотинцы ж плачут: лошади съели хлеб их по оплошности.»-
«Громов?.. Александр?..Вы служите где? В пехоте?..Обнаружили
недогляд?..Зачем являетесь с этаким на бал?..Считаетесь,
видно, образцовым воином. Звание вам мной присвоено?..» -
«Мужем Вашим, нашей славою, в год кончины его.» - «Право, я…
Я могла вас видеть, Громова, но, как будто, не знакомы вы
мне.» - «Внемлите, государыня!..Щедрою рукой задарены
господа из кавалерии. Нас не чтут.» - «Из инфантерии
мне не приносили жалобы!»-«На императрицу?..Стало быть,
в полк лжецов меня зачислите, самодержица?..» - «Вы мыслите,
как бунтарь.» - «С Ее величеством не сражусь.» - «С моим количеством
воинства вы не управитесь. Бейтесь. Если разонравитесь,
повышенья не получите!..» - «Ваш слуга!» - «Слуга лазутчика,
генерала инфантерии. Разберутся в бухгалтерии
с виноватыми и правыми, с жадными, с парнями бравыми.
Мой рескрипт и комментарии будут ждать вас в канцелярии…
Вы – женаты?..» - «Нет-с. Красавица-молодица, та, что нравится,
не увидит во мне равного, ну, а роль неравноправного,
подчиненного владычице, не моя – стезя обидчика
беззащитной инфантерии. Участь друга жандармерии –
смерть рожденному прославиться в ратных битвах. Не избавится
от клейма раба послушного, ощущенья гнета, душного
воздуха…» - «Довольно!..Справитесь о снабжении…Прославитесь?..
Не уверена…Вас я вспомнила.С неуемною жаждой подвига
подполковника в ранах, спасшего честь дивизии. Вы упавшее
знамя подняли под Очаковым?..Довелось тогда вам участвовать
в штурме крепости?..» - «О великая!..Все вы помните, среброликая.
Только знаете ль, всемонетная, что герои есть неприметные?..
Не прелестная ножка в стремени – уносимое ветром времени.
Тлен – деянья их перед вашими, светоносными, величайшими.
Государево, цвета алого забивает блеск и удалого.»
«Государыня возмущается?..» - «Очернительство воспрещается.
По велению государыни вы уходите. Я не барыня,
но выслушивать ваши домыслы не намерена. Божьим Промыслом
мне дарована власть, могущая запечатывать рты, поющие
аллилуйю дурного тона, ту, что ранит мою персону.
Полагаю, вы понимаете, что престиж мой не поднимаете?..» -
«Честь и слава ваши прочны. Только павы беспорочны.
Вы не пава. Вы – царица, каковой рад покориться!» –
говорит полковник грустный. Он для властной- захолустный
бунтовщик. Так он считает. Покорить ее мечтает.
«Дерзок-с. Неуклюж. Простите!..Не простите – отомстите.
Счастье – жить, небезучастно мучимым рукой прекрасной
Вашей. Призываю пытку - не ведущую к убытку
пеших и кавалеристов. Упрошу молчать хористов.»-
«А теперь молчите сами, Громов Александр, я вами
недовольна. Ждите кары.» - «Эта кара – ваши чары.»-
«Я уйти вам приказала. Вы ослушались.» - «Связала
власть прелестных уст. Не смог вас покинуть. Как без ног.»
Уязвленной лихим полковником захотелось огреть половником
святотатца. Но он ей нравится, не способной от «ласк» оправиться.
Крепкий, искренний и решительный, умный, знающий, сокрушительный
для противников, победительный. Интригующий, обходительный
ей не нужен. Пролазы скользкие допускаются как посольские
лицедеи. Держав правители – верховоды, распорядители.
Надоели бразды правления государыне. Воскрыления
захотелось, паренья в облаке, в обольстительном женском облике
быть с мужчиной грезы разбуженной- безмятежной, обезоруженной
сладкой речью мечты правителя, от трудов царей избавителя.
С Божьей помощью дружба сладилась. У полковника поубавилось
прыти воинской. Спеси царственной – у красавицы. Благодарственный
гимн Создателю громыхал в ушах. Лил восторг, рыдал, повергал во прах
обессиленных поцелуями. К наслаждениям, ртам даруемым,
много новых еще прибавится. На венчанье звучали здравицы,
пожеланья сына рождения для династии возрождения.
Год прошел в ожиданье наследника. Нрав супруга и собеседника
Помягчел, как было замечено. Появление чада встречено
с исключительным удовольствием. В разрешенье проблемы с довольствием
пехотинцы не сомневаются. Кавалерия порывается
возвратиться к снабжению прежнему понапрасну. Рукой небрежною
маршал Громов пишет «реляцию»: «Не давать!» - «кавалерам» дотацию.
А меж тем война приближается. «Для коней нет подков! – сокрушается
огорченная кавалерия. – Громобой погубит империю!»
/величают так Громова конники, их подруги – златопогонником./
- «Все подковы на счастья растащены! –командарм возмущен. – Блестящая
перспектива у нашей армии!..Ухожу с поста командарма я!..»
Мать-царица не соглашается. Ведь судьба России решается.
Заплатили цену немалую за расхлябанность, небывалую.
Уложили тысячи тысяч. Но страну отстояли. Тех высечь,
кто обманывал государыню, говоря, что сильным ударом мы
опрокинем ряды неприятеля. Толк достойных славы предателей.
Как б не не кони, могло выйти хуже. И в пехоте винили мужа
обожаемой императрицы. «Обмишурился», как говорится.
Что ж, таков человечий обычай. Склонность к критике. Фокус обычный.
Тот, кого недавно хвалили, порицаем сегодня. Немилый
населению государства, «громобой» обречен на мытарства.
На любимую людом царицу точит зуб. С раздраженьем воззрится
и, срывая зло, зубоскалит. Та прощает, вину спускает,
понимая, как ему скверно, сколь тяжел триумф благоверной
в им добытой, в его победе многотрудной. Навлекши беды
на отца престолонаследника, мать не сердится на «привередника».
Но любовь уходит. Разрушено единение. Пламя потушено.
Тленье страсти уже не страсть. Для него дать славу украсть
боевую – лишиться радости означало, убить вкус сладости.
Ощущение счастья утеряно. Гложет мысль, что жена разуверилась
в полководческих дарованиях. Впору думать о расставании.
Церковь – против. Что делать Громову?..Образумить пустые головы
населения не получается. Их миллионы. Развод исключается.
Честь мужчины ждет сатисфакции. От кого?..Ответной реакции
не последует от народа. Толпы смотрят, как на урода.
Он заплачет от безысходности дум. От всех усилий бесплодности,
поседеет за месяц, осунется, станет желчным. Идея проклюнется
застрелиться. Избыть проклятие. Бросив сына. Придет апатия,
состояние безразличия. Будь что будет!..Презрел злоязычие.
Через день будет сбит каретой подгулявших баловней света.
Остановим повествование. Есть серьезные основания
отказаться от продолжения. Угнетает изображение
горя личностей замечательных. Удручает пример зложелательных.
Убиения лучезарности жаждут недруги популярности
и любители мучить и мучиться. Мне желательно улетучиться.
Беспримерная Ирина!..Да не ввергнут Вас в кручину
беды! Да не истомит стойкий кашель и ринит!
Да пошлет Вам счастья Бог и избавит от тревог!
Да потопит фурий зла в море света и тепла!
*/ пехота
