Рубашки
На дворе начало лета,
Много их промчалось, лет...
Умирала баба Света,
Покидала этот свет.
Спал сынок - похмелье тяжко,
Непутёвый, холостой.
У кровати - банка с бражкой,
И на донышке - отстой.
Говорил ему, бывало,
Батя: "Что ж ты, как телок?
Что ль, в деревне девок мало?
Ты б какую - да увлёк..."
Не увлёк. Бутылкин хахаль.
Пьёт, а ведь за пятьдесят.
Кто ж ему теперь рубахи
Постирает... Две висят,
Снять бы надобно, сухие,
Да теперь уж... Эх, сынок.
Заберу твои грехи я...
К горлу подкатил комок,
И она вздохнула слабо,
Сжав сухие кулачки...
А потом не стало бабы,
Затуманились зрачки.
-------------------
Похороны ли, поминки,
Даты жалуют в селе.
Бабысветина "кровинка"
Третий день навеселе.
Пол не мыт, окурки в чашке,
Гости рано поутру...
* * *
На верёвке две рубашки
всё крестились на ветру.
Много их промчалось, лет...
Умирала баба Света,
Покидала этот свет.
Спал сынок - похмелье тяжко,
Непутёвый, холостой.
У кровати - банка с бражкой,
И на донышке - отстой.
Говорил ему, бывало,
Батя: "Что ж ты, как телок?
Что ль, в деревне девок мало?
Ты б какую - да увлёк..."
Не увлёк. Бутылкин хахаль.
Пьёт, а ведь за пятьдесят.
Кто ж ему теперь рубахи
Постирает... Две висят,
Снять бы надобно, сухие,
Да теперь уж... Эх, сынок.
Заберу твои грехи я...
К горлу подкатил комок,
И она вздохнула слабо,
Сжав сухие кулачки...
А потом не стало бабы,
Затуманились зрачки.
-------------------
Похороны ли, поминки,
Даты жалуют в селе.
Бабысветина "кровинка"
Третий день навеселе.
Пол не мыт, окурки в чашке,
Гости рано поутру...
* * *
На верёвке две рубашки
всё крестились на ветру.