Сны о Хасане. 29 июля 1938 года. Терёшкин.
29 июля 1938 года. Терёшкин.
Начальник политотдела пограничного округа дивизионный комиссар Богданов с полковником Фёдоровым из штаба округа и начальником Посьетского погранотряда полковником Гребенником с самого утра, только солнце взошло, находились на Заозёрной. Кутаясь в безразмерные, большие – на любой рост, плащ-палатки, они, в который раз, двигаясь гуськом (Богданов – Фёдоров – Гребенник), обходили позиции закрепившегося на высоте гарнизона. Придраться было не к чему, был выжат максимум возможного из окружающего рельефа местности. С толком использован каждый естественный бугорок, каждый выступающий на поверхность кусок скальной породы, каждая вмятина и ложбинка. С каждой боевой позиции имеется великолепный обзор, как вражеской территории, так и соседних позиций. Коробки с патронами и запасные стволы станковых пулемётов – под рукой, в защищённых от пуль противника местах.
- Японцы идут на нас двумя большими отрядами, по роте каждый, кричат: «коммуняки, сдавайтесь, вам же будет лучше, если сдадитесь – будете жить в цивилизованном мире».
- Не дрейфь, Лёха, они уже ходили на нас психической атакой. Ишь ты, слова-то какие – «цивилизованный мир», это они такое ругательство придумали? А ты что же, Алексей, уже японский выучил, понимаешь, что они там кричат? – дошёл до Терёшкина смысл сказанного.
Начавшийся ещё ночью мелкий противный дождик к утру обернулся промозглым туманом, дальше вытянутой руки – молоко.
- Да и что там можно увидеть и услышать в такую погоду? Тебе не приснилось? – Закончил он тираду и теперь слушал Махалина.
- Они говорят на чистом русском языке, не иначе – белогвардейцы недобитые. Туман у нас немного рассеялся, а то бы точно проспали. Оба отряда – в форме японских пограничников. Лиц я, конечно, не вижу, но видит бог, не все они узкоглазые. Мы заняли оборону. Они пока не стреляют, но уже рядом. Ближе двадцати метров я их не подпущу, пулемётный расчёт откроет огонь по моей отмашке. Чёрт…
Со стороны безымянной раздалась усиленная эхом, несмотря на плотный туман, ружейно-пулемётная стрельба, разрывы гранат и противопехотных мин сливались в сплошную канонаду. Сбросив на землю плащ-палатки, спотыкаясь о камни, комиссар и полковники с криками бежали к командному пункту.
- Петро! Доложи начальству, они всё-таки первыми открыли огонь, нервишки у них всё-таки раньше не выдержали. Японцы атакуют нас с обоих флангов и в лоб. Петя, если со мной что случится, позаботься о моей Машке, она ещё совсем девчонка. Помоги ей. Олежеку ещё года нет, сегодня как раз одиннадцать месяцев стукнуло. Мария – жена Алексея Махалина, 1919 года рождения, сын Олег родился 29 августа 1937 года.
- Держись, Лёшка, и не паникуй, мы тебя выручим, держись дружище, - Терёшкин, не отрывая телефонной трубки от уха, завопил, и это, конечно же, слышал Махалин – Чернопятко!!! Бери своё отделение и бегом на Безымянную. Возьмите пулемёт. Батаршин, ты тоже лети туда со своим отделением.
- Срочно свяжи меня с Пакшекори, - это уже подоспевший Гребенник кричит в трубку, разрывая барабанные перепонки телефонисту, - Пакшекори, срочно Быховцева. Быховцев, японцы атакуют Безымянную большими силами, бери всех своих, кто есть на заставе, и – по коням. Мы отсюда тоже направили им подкрепление.
Пальба и взрывы на Безымянной не умолкали.
- Товарищ дивизионный комиссар, разрешите поддержать группу лейтенанта Махалина огнём станковых пулемётов. Туман, конечно, но возьмём полевее, пугнём их, по крайней мере. - Гребенник рвался в бой, в беде были его хлопцы.
- Нет, этим мы спровоцируем японцев атаковать Заозёрную, пусть действуют самостоятельно. Японцев на нашу территорию не допускать! – Скомандовал он, обращаясь к Терёшкину. – Гребенник, поехали в Посьет, надо доложить в округ и в штаб фронта. Начинается! Федотов, остаётесь здесь. Каждые полчаса докладывать обстановку. На провокации не поддаваться! Полевым частям надо дать время, они ещё не готовы, туды их в копыта.
На двух тяжёлых мотоциклах с колясками они по сравнительно пологому южному склону сопки отбыли в сторону заставы «Подгорная». Командиры сидели за спинами водителей, а в колясках подпрыгивали на ухабах вооружённые до зубов красноармейцы. Возможно, это были германские армейские мотоциклы БМВ, но вряд ли. Уж очень они похожи на знаменитые М-72, позже названные «Уралами». Но первые образцы М-72 появились в войсках только перед самой войной. У пограничников в те годы главным транспортным средством были лошадки. С другой стороны, подняться на Заозёрную по южному или восточному склону на лошадях было очень затруднительно, пограничники, как правило, оставляли своих четвероногих сослуживцев внизу. Неужели взаправду такое начальство карабкалось на стратегическую высоту, используя, пусть изредка, верхние конечности?
Федотов откозырял комиссару и вместе с Терёшкиным бегом отправился в командирскую палатку.
- Алло, Махалин, Махалин, ответь же, алло, - осипший от крика Терёшкин крутил ручку полевого телефона.
Махалин больше не отвечал, но стрельба и разрывы гранат ещё несколько минут раздавались со стороны Безымянной. Связь с высотой осуществлялась по единственному проводу, проложенному между сопками. Или провод перебит, или защитникам Безымянной не до разговоров сейчас.
Младший комвзвод (помкомвзвод) Чернопятко со своим отделением и старший лейтенант Быховцев теперь – старший лейтенант, надо полагать – очередное звание ему присвоили одновременно с Терёшкиным появились на Заозёрной ближе к вечеру. Заляпанное грязью обмундирование, мрачные лица не поднимающих на товарищей глаз бойцов. Закушенные до крови губы дёргались, делая их лица похожими на физиономии толи незаслуженно обиженных, толи ощущающих свою безграничную вину школьников. Слова из них надо было тянуть клещами.
Махалин умер от ран на руках у Быховцева не приходя в сознание, ещё четверо его красноармейцев обнаружены на Безымянной убитыми. Остальные шестеро тяжело ранены. Они, кто на сколько смог, отползли по склону сопки в сторону своей заставы, в заросли буйной травы и кустарника. Прискакавшие с Пакшекори сослуживцы пролетали иногда в нескольких метрах от них, и не замечали. Некоторых долго не могли найти, подумывали уже, не случилось ли самое страшное, не попали ли они в плен.
[Первые читатели этой книжки, никогда не бывавшие в Хасанском районе, настоятельно потребовали у меня нарисовать карту местности, у них голова пошла кругом от большого количества «хасанских» названий. Я-то по наивности думал, что всем и так понятно, о чём идёт речь. У меня Хасан, Заозёрная, Безымянная, Подгорная - с детства стоят перед глазами. Рисовать не пришлось - сейчас любую карту можно найти если не в книжках, то уж в интернете - без проблем.]
Рисунок 1
Но японцы почему-то так и не перешли границу, они залили свинцом и закидали гранатами позиции пограничников и, увидев приближающееся с двух сторон подкрепление (отделения Чернопятко и Батаршина с юга и конную группу Быховцева с северо-востока), подобрали разбросанные по западному, японскому, склону сопки тела убитых и ретировались. Отступив вглубь маньчжурской территории примерно на четыреста метров, они стали перевязывать своих раненых.
- Батаршин со своими бойцами – пока на Безымянной, помогают закрепиться моим, потерь в наших подразделениях нет, разрешите идти, - Быховцев развернулся на месте и, пригибаясь на открытых для обстрела противником местах, побежал.
Полковник Федотов доложил обстановку в отряд и тут же отбыл, сопровождая в Посьет убитых и раненых на Безымянной пограничников.
Все участники боя были награждены орденами Ленина. Вместе с Алексеем Махалиным на сопке Безымянной погибли: Василий Позднев, Иван Шмелёв, Александр Савиных, Давид Емцев. Из шести выживших защитников Безымянной троим – Степану Бигуду, Роману Лисняку и Михаилу Кувшинову посчастливилось прожить долгую, и, будем надеяться, счастливую жизнь. Ещё трое героев Безымянной погибли позже, в годы Великой Отечественной войны. Иван Кособяков (на тот момент – старший лейтенант) погиб в 1942 году, Трофим Шляхов (в звании лейтенанта) погиб, защищая границу, в первые дни войны.
