Следы шелковых шнурков...

"Тело просто безответственный орган..."
                                       Елена Блаватская

Бесполезный рай над крышами, что ПРИВОДЯТ ДОВОДЫ, ВЫЗЫВАЮЩИЕ БЕСПОКОЙСТВА...

Мы слишком насмешливы, все ближе к окнам, что демонстрируют падение, блажь

потных глаз, матовая архитектура ночных движений бедер, кучера с розгами, 

любящие анатомию подчинения лошадиного зада...

О, любимая, ты вновь подобие моей болезни хронической бесоницы...

Набобы и напыженые арки старых подьездов, что помнят великие уходы от выстроенного...

Расхожие улицы не греют, хоть влажные груди подруги, как живые горлицы ждущие

рассвет...

Что сказать мне более, все однообразия подлинны, как кошмар твоих снов...

Я нищий, ждущий почтовых голубей из Шабоно, что во мне...

Я содрал все покровы, но нагота твоя лишь эрекция полдня, и из всех цветов

лишь РИЖИЙ ПОТ ВНЕ СОМНЕНИЙ...

Я водопад, но грязь твоя безтельна и без очертаний, и негде пасть мне...

Зрачки твои, как шелковые шнурки, завязывающие гипсовые ступни, готовые треснуть

В ПОПУЩЕНИИ СТРАСТИ НОТВАРЯТЬ СЛЕДЫ...

Ты мертва, и это уже приключилось!

Я вновь трогаю тебя, как брошь обвиненную в нападении на тело, что полна 

ВМЯТИНАМИ ОТ ДВИЖЕНИЙ ПО ТЕБЕ...

В колесницах из золота и серебра не было ртути для тебя, и все мои подозрения

от концептуальной пьесы-доверять тебе...

Я слышу музыку трактира черных, где нет коридоров разности входящих киллеров,

И ДЫШУ Я ОТ СПОСОБНОСТИ ДУШИТЬ...

ЛЮБЫЕ ОБЬЯСНЕНИЯ ЧУДОВИЩНЫ, КАК ПОЧТОВЫЕ КАРЕТЫ, ПРИНОСЯЩИЕ ЛИШЬ ПИСЬМА...

Я гражданин планеты, где ошибка карается смертью...

Содрогания от любви этичны, хоть эротичны, как пороки жужжащих сердец, знающих

правду О ЛИХОРАДКЕ ГОРЛА, ЧТО В ШРАМАХ ОТ ЛЖИВОГО КРУПА...

Я потерпевший от Пенелопы, ибо ДОПУСКАЛ ЕЕ...

Ты индустриальное животное мокрого паха, и все что выше-пахнет трауром...

Ты фрагмент из поэзии невероятных, но нужных разлук...

МИЛОСЕРДНОЕ ДОВЕРИЕ УМЕРЛО и нет причины оживления...

Десперадос томится плотью, мы артисты, отрицающие живую игру Мира...

Мы ритм адской порядочности преступления, что не знала даже милю Любви,

но ведала о всех жертвах, умерших от свободы обладания...

Скромность прожорливой ночи изгоняет тебя из крови, где лишь ненависть 

совершённых действий...

Мы без кожи, и нагость наша отвратительна...

Вечера, как хищники, ждущие ужин из прерванных отношений, и нет изьяна в этой охоте...

Я очертания подлинности убийства, и ПУСТЬ МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ РОБОСТЬ-ЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ, будет

континентальным безумием моего сердца...

Не приближайтесь ко мне, от меня исходит запах ветхого намерения-уйти...

Последний полет над бездной прекрасен в ОДИНОЧЕСТВЕ ПОЛЕТА...