Из семейного архива
В нашем семейном архиве хранится много разных документов. Я хочу поделиться с тобой, дорогой мой читатель, одним письмом. Точнее, это сохранившийся черновик письма моей бабушки Ираиды, отправленного в областной комитет ВКПб с просьбой о восстановлении в партии.
Бабуля моя в 1923г. закончила гимназию и в этом же году пошла работать на хлопчатобумажный комбинат. Где и отработала 40 лет, пройдя трудовой путь от банкаброшницы до управляющей делами комбината.
Стала она управ. делами в 1938г. И буквально через пару месяцев в партком комбината поступил на нее донос, где она была представлена «неблагонадежной личностью» и обвинена в действиях, подрывающих роль партии в жизни советского человека. Сразу было заведено дело, начались допросы. Далее последовал перевод с руководящей на самую низкооплачиваемую должность. А на собрании областного комитета ВКПб Ираиду исключают из членов партии.
Через месяц Ираида пишет жалобу в областной комитет ВКПб , где «по полочкам» раскладывает факты, говорящие о ее «неблагонадежности» и послужившие поводом для исключения, и тут же опровергает их, приводя свои доводы. Вот этот черновик и сохранился в нашем семейном архиве. Документ датирован 14/1-1939г.
«…Партком вынес постановление исключить меня из своего состава, а причиною исключения мне поставили:
1) То, что один раз я при встрече разговаривала с женой бывшего, а ныне подследственного директора К. и другой раз (случайно) встретилась с ней на станции и прощалась с ней за руку, так как она навсегда уезжала из города.
2) То, что я купила 6 штук стульев у жены бывшего, а ныне подследственного, зава фабрики Н. 29 ноября, когда дело мое разбиралось на районном комитете партии, то мне в вину поставили и это.
3) Что в праздник 1-го Мая в дом моего отца, в коем и я проживаю, зашел в нетрезвом виде некто Ш.
4) То, что дом наш ранее посещал сельский поп Т.
5) Что в 1935г., работая зав. отделом кадров фабрики, я написала на нескольких порожних почтовых конвертах для практиканта Сурена адрес: г.Москва, почтамт, тов.Тельман.
6) Что я вела переписку с бывшим заместителем директора и заведующим отдела кадров М.
Вот основания, ставшие поводом к исключению меня из партии.
Действия мои вписаны в протокол как связь с врагами народа.
Такие доводы к исключению меня из партии мне кажутся очень слабыми и неосновательными по следующему:
1) Жена бывшего директора К. никакого преступления против народа и Союза не совершала, врагом народа не объявлена, свободы не лишена и пользуется всеми правами Союза на равне со всеми гражданами.
2) К покупке стульев у Н. меня принудило отсутствие их в торговых организациях города. Н. , так же, как и К. ни в чем себя не замарала.
3) Единственное посещение дома моего отца гражданином Ш. – аргумент для исключения еще слабее, так как Ш. более 30 лет живет на одной улице, всего через три дома. На праздник зашел в наш дом без всякого приглашения, как к соседям.
4) Посещение нашего дома сельским попом Т. так же ничего предосудительного не влечет, так как моя мать, урожденная С., осталась сиротой с детских лет и была взята в дом и воспитана в семье Т. как своя дочь, где жила до замужества. Семьей попа была любима, а отсюда и посещения нашего дома попом хотя и редкие, но бывали. Более года тому назад мать по моей просьбе посещать наш дом ему запретила, конечно, объяснив причину.
5) Надпись одного и того же адреса на 5 конвертах, сделанная мною по просьбе нацмена Сурена, я полагаю, что не преступна. Практикант Сурен был послан на нашу фабрику соответствующими органами центра, не мог писать по-русски, попросил меня написать на всех адрес: г.Москва, почтамт, тов.Тельман. Сурен со дня его приезда в 1935 году до дня его открытия пользовался на фабрике среди членов партии уважением и надо думать, что в течение 2х лет в его шпионской деятельности как говорится, и в голову никому не приходило; Сурен арестован в 1937 году.
6) Мне ставят в виновность то, что я имела переписку с М. Кто был М.? М. был заместитель директора, зав. отделом кадров, член партии, с фабрики по распоряжению партийного комитета переведен в город Хабаровск, снабжен подъемными суммами и исправным партбилетом. Так его ли бояться и ответить письмом на письмо? А что с ним случилось в Хабаровске, я не знаю. А узнала только тогда, когда из Хабаровска пришел сюда о нем запрос, и обвинять меня в том, что я знакома с человеком вполне благонадежным, а в дальнейшем могущего споткнуться, нелепо.
На основании вышеизложенного я прошу Областной Комитет Партии восстановить меня в партийных правах.
При сем прилагаю:
1) Свою автобиографию;
2) Автобиографию моего отца».
Комментарии излишни.
В каждой строке письма отражено то время…
Бабуля моя в 1923г. закончила гимназию и в этом же году пошла работать на хлопчатобумажный комбинат. Где и отработала 40 лет, пройдя трудовой путь от банкаброшницы до управляющей делами комбината.
Стала она управ. делами в 1938г. И буквально через пару месяцев в партком комбината поступил на нее донос, где она была представлена «неблагонадежной личностью» и обвинена в действиях, подрывающих роль партии в жизни советского человека. Сразу было заведено дело, начались допросы. Далее последовал перевод с руководящей на самую низкооплачиваемую должность. А на собрании областного комитета ВКПб Ираиду исключают из членов партии.
Через месяц Ираида пишет жалобу в областной комитет ВКПб , где «по полочкам» раскладывает факты, говорящие о ее «неблагонадежности» и послужившие поводом для исключения, и тут же опровергает их, приводя свои доводы. Вот этот черновик и сохранился в нашем семейном архиве. Документ датирован 14/1-1939г.
«…Партком вынес постановление исключить меня из своего состава, а причиною исключения мне поставили:
1) То, что один раз я при встрече разговаривала с женой бывшего, а ныне подследственного директора К. и другой раз (случайно) встретилась с ней на станции и прощалась с ней за руку, так как она навсегда уезжала из города.
2) То, что я купила 6 штук стульев у жены бывшего, а ныне подследственного, зава фабрики Н. 29 ноября, когда дело мое разбиралось на районном комитете партии, то мне в вину поставили и это.
3) Что в праздник 1-го Мая в дом моего отца, в коем и я проживаю, зашел в нетрезвом виде некто Ш.
4) То, что дом наш ранее посещал сельский поп Т.
5) Что в 1935г., работая зав. отделом кадров фабрики, я написала на нескольких порожних почтовых конвертах для практиканта Сурена адрес: г.Москва, почтамт, тов.Тельман.
6) Что я вела переписку с бывшим заместителем директора и заведующим отдела кадров М.
Вот основания, ставшие поводом к исключению меня из партии.
Действия мои вписаны в протокол как связь с врагами народа.
Такие доводы к исключению меня из партии мне кажутся очень слабыми и неосновательными по следующему:
1) Жена бывшего директора К. никакого преступления против народа и Союза не совершала, врагом народа не объявлена, свободы не лишена и пользуется всеми правами Союза на равне со всеми гражданами.
2) К покупке стульев у Н. меня принудило отсутствие их в торговых организациях города. Н. , так же, как и К. ни в чем себя не замарала.
3) Единственное посещение дома моего отца гражданином Ш. – аргумент для исключения еще слабее, так как Ш. более 30 лет живет на одной улице, всего через три дома. На праздник зашел в наш дом без всякого приглашения, как к соседям.
4) Посещение нашего дома сельским попом Т. так же ничего предосудительного не влечет, так как моя мать, урожденная С., осталась сиротой с детских лет и была взята в дом и воспитана в семье Т. как своя дочь, где жила до замужества. Семьей попа была любима, а отсюда и посещения нашего дома попом хотя и редкие, но бывали. Более года тому назад мать по моей просьбе посещать наш дом ему запретила, конечно, объяснив причину.
5) Надпись одного и того же адреса на 5 конвертах, сделанная мною по просьбе нацмена Сурена, я полагаю, что не преступна. Практикант Сурен был послан на нашу фабрику соответствующими органами центра, не мог писать по-русски, попросил меня написать на всех адрес: г.Москва, почтамт, тов.Тельман. Сурен со дня его приезда в 1935 году до дня его открытия пользовался на фабрике среди членов партии уважением и надо думать, что в течение 2х лет в его шпионской деятельности как говорится, и в голову никому не приходило; Сурен арестован в 1937 году.
6) Мне ставят в виновность то, что я имела переписку с М. Кто был М.? М. был заместитель директора, зав. отделом кадров, член партии, с фабрики по распоряжению партийного комитета переведен в город Хабаровск, снабжен подъемными суммами и исправным партбилетом. Так его ли бояться и ответить письмом на письмо? А что с ним случилось в Хабаровске, я не знаю. А узнала только тогда, когда из Хабаровска пришел сюда о нем запрос, и обвинять меня в том, что я знакома с человеком вполне благонадежным, а в дальнейшем могущего споткнуться, нелепо.
На основании вышеизложенного я прошу Областной Комитет Партии восстановить меня в партийных правах.
При сем прилагаю:
1) Свою автобиографию;
2) Автобиографию моего отца».
Комментарии излишни.
В каждой строке письма отражено то время…
