Мать
Приходит старость. С ней не так легко
Нам справиться, и мы уже не дети.
И наша юность где-то далеко,
Как будто даже на другой планете.
И кажутся каким-то дальним сном
Картинки из «Руслана и Людмилы»,
Деревья сада, двухэтажный дом
И женский образ — бесконечно милый.
Что может быть чудесней слова: мать?
О, сколько губ, трепещущих и нежных,
Не уставали матери шептать
О самых первых чувствах белоснежных.
О, сколько слов, горячих, как огонь,
Жгли щеки детские и днем и ночью.
Их не собрать теперь в одну ладонь.
И не увидеть никогда воочию.
Любимая, не уходи... Постой!
Ты для меня всегда была святыней.
И на пути, завещанном тобой,
Как в раннем детстве, я стою поныне.
Вот почему я этот мир люблю,
Овеянный воспоминаньем детства.
Вот почему я подошел к Кремлю
В семнадцатом году с открытым сердцем,
Как подходил я к матери младенцем.
1948, Тбилиси
Нам справиться, и мы уже не дети.
И наша юность где-то далеко,
Как будто даже на другой планете.
И кажутся каким-то дальним сном
Картинки из «Руслана и Людмилы»,
Деревья сада, двухэтажный дом
И женский образ — бесконечно милый.
Что может быть чудесней слова: мать?
О, сколько губ, трепещущих и нежных,
Не уставали матери шептать
О самых первых чувствах белоснежных.
О, сколько слов, горячих, как огонь,
Жгли щеки детские и днем и ночью.
Их не собрать теперь в одну ладонь.
И не увидеть никогда воочию.
Любимая, не уходи... Постой!
Ты для меня всегда была святыней.
И на пути, завещанном тобой,
Как в раннем детстве, я стою поныне.
Вот почему я этот мир люблю,
Овеянный воспоминаньем детства.
Вот почему я подошел к Кремлю
В семнадцатом году с открытым сердцем,
Как подходил я к матери младенцем.
1948, Тбилиси