Поэтическая дуэль

* * *

– Слышь, Аладьин! – прохрипела трубка пиратским басом Сильвера в исполнении Бориса Андреева. – Какого чёрта с утра не на смене?! У нас и так три мастера на четыре бригады!

– Насборк у бедя! – проскрипел я в ответ. – Температура. Горло... Кхы-хх!! Лежу, в общем.

– Лечись, уродец... – вздохнул невидимый предводитель пиратов, он же начальник пищевого производства Семён-Яклич. – Если в понедельник не выйдешь, готовься в бессрочный отпуск!

– Вам бы только приморить человека, – вздохнул я, с ненавистью глядя на замолкший телефон. – Тебя-то, верзилу, никакой холерой не проймёшь.

 

Чем бы таким подлечиться?

Водки с перцем принял уже достаточно: голову от подушки не оторвать. Придётся всё-таки слезть с кровати. Я порылся в ящиках древнего бабкиного комода: может, таблетки какие отыщутся? Самому тратиться на лекарства представлялось мне верхом идиотизма. В самом низу комода отыскалась потускневшая синяя лампа с отражающим свет металлическим полушарием. Последний раз я такую видел в старом советском фильме. Упразднили наши медики синюю лампу, вместе с валокордином и рыбьим жиром. Чёрт-те чем теперь лечат! Ладно. Попробуем...

 

Я воткнул круглый штепсель в розетку, и лампа тут же озарилась ярким синим огнём. Снова улёгшись, я приблизил световой отблеск к заложенной переносице. Ничего, приятный такой мини-солярий. И аромат какой-то: пыль, небось, загорелась? Не уснуть бы, морду спалю! Должен же быть какой-то выход из положения... Благодаря длинной ручке лампу удалось пристроить в завитках прикроватной спинки. Облегчённо вздохнув, я лёг и расслабился под исцеляющим теплом. Дышать стало легче, подступила дремота.

 

Проснувшись, я первым делом ткнул пультом в сторону непрерывно бубнившего телевизора. На экране появился рекламный ролик. Рослый мужик, согнув голову, прорывался сквозь длиннющую очередь возле кассы.

Голос за кадром задумчиво произнёс:

– Его зовут Михаил Синцов. Он не готовится к чемпионату по регби. И не осваивает бег с препятствиями. Михаил Синцов – алкоголик. Ему просто необходимо выпить! Служба доставки «Продукты на дом». Телефон...

Бляха-муха цокотуха! Алкашей уже рекламируют. Я поднял трубку и набрал номер Семён-Яклича:

– Яклич!! – захрипел я голосом боцмана Израэля Хендса. – В третьем холодильнике сейчас вентилятор со стенда сорвёт! А в плюсовом складе два ящика сервелата только что спёрли!

– Ты что там, допился до ясновидения? – удивлённо спросил пиратский бас.

 

Не ответив, я бросил трубку.

В дверь длинно позвонили. Разумеется, я немедленно угадал, что за дверью Надька, соседка снизу, и деверь её, участковый из соседнего района. Угадав, я поздравил себя с невиданной прозорливостью и обнаружил, что разговариваю не гундося: насморк закончился! А угадайки откуда? Открыв дверь, я с ходу втащил гостей в прихожую и сказал, не дав вошедшим и рта раскрыть:

– Бельё с балкона попятили соседи справа! Наблевали на него соседи сверху. А заливать Надькину фатеру я и не собирался! В межэтажном перекрытии стояк ночью лопнул.

– Дак, а... – заикнулся Надькин деверь и вытер фуражкой мгновенно вспотевшее лицо.

– И Надька мне в невесты тоже не подойдёт! – отрезал я, спрашивая про себя: а дверной ручкой, деверь, утереться слабо? А каково кольчугой подтираться русскому витязю?!

– Дык, а... – пролепетала Надька, густо заливаясь бурым румянцем, словно переспелая свёкла.

– Всё, соседи! – я вытолкал их обратно на площадку. – У меня курс! Синим светом горю... То есть лечусь!

 

Телефон звякнул, но как-то нерешительно.

Я рявкнул в трубку:

– Администрация президента эРэФ? Соедините с главой!

– Глава у телефона, – прошелестела трубка ровно через минуту.

– Три банка слейте в один: ФиБыМы, ГаБэСе и ЙоМаЁ! Называться будет: Объединённый банк НиФиГаСе! – сказал я, с ужасом вслушиваясь в то, что произношу. Язык ворочался во рту, как чужой. Однако речь текла складно, словно кто-то шпарил её по бумажке.

– Кредитовать кого-нибудь будем? – прошелестела трубка.

– Ни в коем разе! – отрубил я, чувствуя, как по спине катятся крупные капли пота. – Пусть акционеры срочно реализуют все непрофильные активы!

– Понимаю... – тихо ответили на другом конце, и в трубке явственно щёлкнуло.

 

Что ж это такое? Может, самому себе Кащенко вызвать?

– Кащенко на проводе! – приветливо откликнулась трубка, которую я по забывчивости продолжал держать в руке. – Прослушайте прогноз погоды! В Костроме ветрено, плюс один-три. В Саратове дожди. В Петропавловске-Камчатском - полночь.

Всё, теперь и Кащенко не поможет, уныло подумал я и бросил трубку на рычаг. Бесцельно блуждая по комнате, я наткнулся взглядом на всё ещё горящий синий кружок над кроватью. Неужели это бабкина лампа меня так вылечила? И чего теперь ещё ожидать?

 

В раскрытую дверь сунулась вихрастая голова Ромки, моего племянника, сына двоюродной сестры:

– Дядь-Лёш, здрасьте! Я на секундочку. Ой, её-нать...

Ромка подскочил к кровати, где продолжала гореть моя волшебная лампа. Моментально выхватил штепсель из розетки. Шипя, обжигаясь и дуя на пальцы, Ромка принялся что-то выцарапывать из-под синей стеклянной груши. В руках его оказался полу-обожжённый мешочек, по виду сшитый из серой холстины.

– Это ж мне Ананд, дружок мой школьный, от отца привёз! Из Индии!! – горестно завопил Ромка. – Говорил, шмаль прикольная, я у бабушки и припрятал. Лучше бы скурил!

– А-а, так вот чем я вылечился! – вслух сообразил я.

 

Голова отчётливо гудела.

Но прозорливые мысли неслись теперь, не задерживаясь. Ощущалось, как извилины остывают, позванивая. Словно неведомый повар подсыпает в распаренные мозги мяту со льдом. Я попрощался с Ромкой и извинился за нечаянную потраву. А про себя подумал: разузнаю-ка всё да спишусь с Анандовым батей! Столько дел ещё в государстве не кончено.