Поэтическая дуэль

Шипы мелодий разрозненные колют души 
Иссеченных песком часов немых Людей.
Нематериальная материя на уши
Шептала мол: не хрупче Вы сухих ветвей.
Форейторским кнутом в могилу через лес
Что-то несло, и где-то далеко там ждал какой-то бес.
Он был – хитрейший лис, умнейший змей.

То чадо запаха смолы и привкуса железа-
Есть спутник бед , мучений и пристрастья.
И лабиринтов Ариадны нить разрезать
Норовил. Зенитам он предпочитал ненастье.
Он знал весь грех и блуд людской на “ты”
Мог оголить, шагреневый прочнейший тыл.
Двуногий каждый избегал его отвратной пасти.

А что же люди те? Ему лишь лакомый кусок
Они такие как миллиард рутиноносных 
Их заурядны взгляды, конвеерные чувства. 
Ведь не сок.
Греха в них меньше святости стволов и Коза-Ностры
Но что-то в них манило, оказался падкий взор
Лукавого, кого душа дана судьбе на произвол.
И все же в “детях” тех да что-то было остро.

Наверно Темного склонила робость Ее глаз
Исполосованных тем горем, что он сам Ей дал
И запах черных роз, и сладострастный глас,
И жгучая невинность интерес в нем накаляла.
Он был пленен ,увы ни божеством и ни суккубом
Ни разу в жизни от желанья не скрипели его зубы
И Та, что умереть способна, его так дивно обаяла.

В Нем черствости и алчности нащупал струны
Аккорды честолюбия и ноты мизантропа 
Под аккомпанементы тьмы и мрака в рупор
Сыграл на Нем и отложил Его в сторонку.
В Нем был задор и гниль, и бесу это всласть
Но Он не смог заставить дьявола к ногам упасть
И черт помиловал и отпустил…
швыряя смерть вдогонку.

И самую страшнейшую из сил можно сразить
И самый тяжкий грех поступком, не молитвой
Замолить. Без денег всех богачей стать,
Даже немой поэт всех громче сможет закричать

Хоть бес в стократ сумеет человека пережить
Но беса слабость - мощь людская-
мочь Любить.

Мамо, сьогодні мене вбито пострілом у серце.
За те, що я боровся за життя і за свободу.
За те, що я не пив горілку з золотом та перцем.
За те, що я душею був з народом.

Мамо, сьогодні мене вбито пострілом у скроню.
За те, що я співав пісні про Україну.
За те, що все життя був чесним й гордим.
За те, що не встромляв нікому ножа в спину.

Мамо, пробач мене за сльози і за горе,
За чорну хустку на твоїй сивій голові
І за скорботную молитву наді мною.
Пробач, що сина вбито на його ж землі.