Поэтическая дуэль

Терапевт, изучив кардиограмму, неожиданно сообщила:

"Ваше состояние я считаю нормальным, а свои ощущения вы постарайтесь развеять!"

 

Развеять, так развеять! В тот же день я записалась в горнолыжную секцию при

нашем объединении.

 

Горные лыжи -- мечта детства. Для подростка, выросшего в степи, горы

особенно притягательны.

 

Этому способствовала романтическая поэзия Heinrich Heine. Его знаменитая "Lore-Ley" была в программе 9 класса.

 

Немецкий язык нам преподавал бывший узник Освенцима.

Он сохранил удивительную нежность и любовь к предмету, что передалось его ученикам. Спустя годы, я не потеряла интерес к юной Lore-Ley, сидящей на горной вершине:

 

"Там девушка, песнь распевая,

Сидит высоко над водой..."

 

(перевод В.Левика)

 

Тренировки горно-лыжной секции проходили с 19 до 21 час. на Лисьей горе. Это в пределах нашего города,

20 минут от дома через старинный парк.

 

Гора насыпная, с двумя подъёмниками для горнолыжников.

При подъёме дух захватывает. Ночная панорама города завораживает.

 

При спуске идёт отработка техники. Склон прекрасно освещён, звучит музыка.

Небольшой морозец, снежок. У ваших ног под тончайшим льдом течёт речка.

 

Январь ушёл на освоение первых шагов: спуска, поворотов, падения, техники безопасности . О болезни я забыла раз и навсегда. А в феврале в группе чайников любовалась красотами Приэльбрусья и Чегета.

 

 

Осень, 1989.

«Их так много. И каждая будто зеркальное отражение другой. За одной из них выход. Только вот за какой?..Если стану заглядывать за все двери подряд, то не успею… Этому мрачному коридору нет конца…» — мелькающие в голове мысли заставляли сердце сжиматься сильнее от непонятного нарастающего волнения. А нескончаемая вереница встроенных в стену дверей навевала ужас, который я всячески пыталась скрыть под напускной бравадой. Казалось, нет ничего легче – подойти и потянуть за ручку, но какая-то невидимая сила удерживала меня. Неожиданно коридор стал заполняться светло-серым дымом. Он кольцами клубился из нижней щели в седьмой двери. «Всего двенадцать шагов, и цель будет достигнута!» — подумав, я попыталась двинуться с места. Однако незримая мощь непреклонно давила. Все старания сводились к нулю – даже шажок не удавался. Ком подкатил к горлу, ещё чуток — и рыдания оповестили бы о моей капитуляции, но вдруг дверь резко открылась, ворвавшийся поток тёплого воздуха оторвал мои ноги от земли. Непередаваемая лёгкость…Ощущение свободы, овладевшей нутром и мыслями, несущей добычу в свои владения! Я сумела скинуть тяжёлые прозрачные оковы и выйти из пресловутого коридора. Через секунду я оказалась в густом туманном лесу. Отчётливо доносились звуки капель, падающих с листьев. Но не было и намёка на дождь. Лишь туман…словно облака опустились на землю…Я ступала медленно, не из-за боязни… Хотелось остаться в волшебной стране туманов, мягких, как нежные объятия. Я шла навстречу Солнцу, сквозь туман прорезающему небо на востоке…пока не почувствовала осторожное касание, сопровождающееся шёпотом:

— Детка!»

Я открыла глаза. Беспокойное выражение морщинистого лица склонившейся надо мной бабушки не предвещало ничего хорошего:

— Детка, ты ворочалась, повторяя «Не успею!», плохой сон?

— Хуже! Опоздала к первой паре! – бросила я бабуле, одеваясь.

Сон начал сбываться, едва я переступила порог аудитории. Сокурсники обступили меня и стали наперебой говорить. Из гвалта удалось разобрать лишь «Нил в отчаянии!» За три года учёбы мы с Нилом крепко подружились, делились всем, что тревожило сердце. Временами наши половинки завидовали царившей между нами непосредственной искренности. И вот добряк, говорун Нил сидел на ступеньке, обхватив голову руками и устремив немигающий взгляд в окно. Легче было поговорить со стеной, чем добиться от него ответов на вопросы. Сокурсники рассказали, что Леа вчера не пришла на свидание с Нилом. Их необычная любовь одних умиляла, а у других вызывала откровенную зависть. Неординарность этой любви состояла в том, что, стоило им встретиться, и они забывали о существовании всех и вся. Леа училась в Академии изящных искусств, а Нил грезил живописью, они могли часами стоять у одной картины и безмолвно делиться впечатлениями, а заговаривали так, будто вовсе не молчали. Первый раз Леа не зашла за Нилом после занятий, домой она тоже не вернулась, заявление у родителей Леи в полиции не принимали, поскольку не прошло достаточно времени с момента исчезновения. Ребята ждали меня, чтобы попросить поговорить с Эмилем, моим соседом по площадке, который служил в полиции. Но днём раньше Эмиль отбыл на задание, и рассчитывать на его скорейшее возвращение было бы пустой тратой времени. Из бормотаний Нила стало понятно, что он отговаривал Лею от затеи проникнуть в старый замок частного коллекционера. Когда мы стали подъезжать к замку, я застыла в удивлении – он находился посреди леса из моего сна. Лес был разделён на секторы. Оставив друзей в недоумении, я прямиком побежала к сектору номер семь. От столба с табличкой я отсчитала двенадцать шагов на восток – Леа лежала на дне ямы, без сознания, на голове зияла глубокая рана, но она дышала…

Вечерело…Наконец я добралась домой. Телефон надрывался:

— Да!

— Если это ответ на моё предложение руки и сердца, то я счастлив! – весело проговорил любимый. – Управился с делами. Скоро увидимся! Милая, здесь утром Солнце окутано туманом, мягким…

— Как нежные объятия? – спросила я.

— Как догадалась? – удивился он. – Скажи, что тебе привезти?

— Себя! – прошептала я.