Поэтическая дуэль

Я училась в десятом классе. Мы готовились к экзаменам, и у нас по расписанию были уроки физики пять раз в неделю.

Учебная четверть заканчивалась, а у меня не было ни одной отметки.

Я каждый день учила физику, а учитель меня не спрашивал. На уроке я осмелилась и подняла руку. Меня спросили, я ответила, и получила «пять».

 

На второй день учитель опять меня вызывает к доске. Я удивилась, что меня спрашивают два дня подряд и сказала:

- Вы меня вчера спрашивали!

Он ответил:

- У вас одна отметка!

Я вышла к доске, ответила, получила «четыре».

Я уже успокоилась, физику не учила, у меня ведь две отметки, была уверена, что меня не спросят.

 

На третий день мы пришли на урок физики. Учитель, как всегда, взял классный журнал, сказал:

- К доске пойдёт, – все ученики легли на парты, кто-то листал учебник. Только я одна не волновалась, сидела спокойно и была уверена, что меня не спросят.

Учитель пальцем стал водить по журналу сверху вниз по нашим фамилиям. После долгой паузы он сказал:

- К доске пойдёт Кретова.

Моему удивлению не было предела, опять я! Я говорю:

- Вы меня уже третий день подряд спрашиваете!

Он ответил:

- У вас отметки спорные: «пять» и «четыре».

Одноклассники шептали:

- Иди, иди. Хотя бы время протяни.

Я пошла к доске. Мне сунули в руку шпаргалку, написала на доске вывод формул по шпаргалке.

- Так, – сказал учитель, – Рассказывайте.

Я ничего не смогла рассказать. Рукой показала на доску и сказала:

- Вот, вы просили написать.

Получила «три».

Я совсем уже успокоилась, учебник физики дома не открывала, у меня три отметки, зачем учить?

 

На четвертый день перед уроком физики мы с подружкой Томой, пошли в столовую, купили себе томатный сок и булочки.

Прозвенел звонок на урок, мы успели выпить сок, а булочки ели на ходу.

Начался урок. Тома свою надкусанную булочку спрятала, а я свою булку доедала.

Преподаватель взял классный журнал, сказал:

- К доске пойдёт, – все ученики легли на парты. Была пауза.

Ну, меня ведь точно не спросят, я жевала свою булку.

– К доске пойдет Кретова.

От удивления моя булка выпала изо рта в руку. Тома, увидев в руке мою булку, закатилась от смеха.

Все кричали:

- Иди, иди. Хотя бы время протяни.

– Вы меня спрашиваете уже четвертый день подряд. Почему вы их не спрашиваете?

Я показала рукой на одноклассников.

- У вас отметки спорные! Вы не готовы к уроку?

- Я готова к уроку, но отвечать я не пойду из-за принципа!

Учитель мне поставил «два».

 

Был классный час, классный руководитель нас ругал, что мы несерьёзно готовимся к экзаменам, что даже хорошие ученики не хотят учиться: "Вот, Галя Кретова, умудрилась за четыре дня получить по физике четыре отметки: «пять», «четыре», «три», «два». С каждым днём отметки всё хуже и хуже!"

Было стыдно, я молчала.

Потом я сдавала зачет по физике, преподаватель поставил мне за четверть «четыре».

Я поняла, что лучший способ изучения физики – учить физику!

 

 

P. S

Учитель физики ещё у нас вёл предмет «Астрономия». У меня по этому предмету всегда была отметка «пять».

Преподаватель восхищался, когда я рассказывала про звёзды!

 

25.03.2024 год

 

Фото взято из интернета.

Восьмилетняя Натка обожала давать игрушкам красивые, загадочные имена. Заяц Аскорутин, собака Галактика, куклы Филармония и Клептомания.

Обычно она выспрашивала у мамы значение непонятных слов, но узнать, какой смысл несет клептомания, не решилась, очень уж возбуждённо родители перешёптывались, когда упомянули это слово. Поняла только, что эта клептомания как-то относится к тётке, папиной сестре. Говорили родители тихо, так как таились от бабушки.

Бабушку все боялись, слушались безоговорочно. Пожилая женщина держала сына и его семью в жестких тисках. Распоряжалась домочадцами не хуже опытного полководца, только полем битвы выступало домашнее хозяйство и доходы сына с невесткой. Родители Натки обязаны были отдавать заработанное до копеечки, бабушка по собственному усмотрению выдавала им мелочь на расходы. Жалко было видеть, как мама штопает единственные колготки, на которых швов было больше, чем шрамов на теле тряпичной Наткиной куклы, на которой девочка, в ту пору мечтавшая стать врачом, тренировалась в нанесении полосных операций.

Деньги старушка прятала в кармане драпового дедушкиного пальто, висевшем в старинном шифоньере, украшенном резной отделкой. Зачем бабушка хранила проеденную молью вещь, не понятно. Дедушка умер давно. Не то что Натки, даже её старшего брата на свете тогда еще не было. Шифоньер занимал почётное место в проходной комнате, служащей Натке спальней, важно выпячивал свои деревянные бока, мешая проходу. У бабушки была связка ключей от его многочисленных дверец и ящичков, и она, как заправская ключница, всегда носила их с собой.

Заглянуть в богатства, хранящиеся в шифоньере, было заветной мечтой девочки. Но попросить она не решалась, знала, что бабушка всё равно не позволит.

Папа, правда, однажды открыл шкаф случайно подошедшим ключом от серванта, чтобы одолжить соседу бутылку, которому та понадобилась в качестве оплаты за какую-то услугу - в восьмидесятые водка была популярной валютой. Бабушка в то время гостила у дочери в городе.

Новая бутылка была оперативно возвращена на место старой, однако, бабушка заметила подлог – оттенок стеклянной тары оказался иным. Зрительная память неграмотной женщины была развита превосходно. После этой истории в бабушкиной связке поблёскивал и ключ от серванта.

Натке редко удавалось поиграть или почитать из-за загруженности домашней работой. Повод избежать трудовой повинности был только один – приготовление уроков. Иногда Натка хитрила, уверяя бабушку, что у неё в руках школьный учебник. Но старушка долго всматривалась в библиотечную книгу, подозрительно щурясь, перелистывала страницы с яркими картинками, и, чаще всего, обман раскрывала, и девочке приходилось идти мыть посуду или мести двор.

Сейчас Натка, воспользовавшись тем, что бабушка занималась прополкой в огороде, достала из картонной коробки куклы. Их было не так много. Так интересно было усадить одну любимицу на красный диванчик с отломленной спинкой, а другую, за неимением кресла, устроить на маленькую подушечку и напоить подружек чаем из миниатюрных белых чашечек.

Посудка была предметом особой гордости Натки. Столовый набор также состоял из прелестных тарелочек, блюдец и ложечек, но, к сожалению, постоянно таял. Кроме игрушек, периодически исчезали и настоящие кружки, носовые платки, мамины духи, Наткины заколки и прочая мелочь.

Сегодня игра в куклы не приносили Натке обычной радости. Пару недель назад пропала её Клептомания, и Натка, забежав нынче после уроков к тётке, обнаружила куклу в ворохе игрушек тёткиных внуков Малышня успела растрепать куклу, порвать платье. Там же валялись и крошечные тарелочки.

Воспитанная строгой бабушкой на сплошных запретах, Натка не посмела заявить о своих правах на игрушки. Только, выскочив из квартиры, горько разрыдалась.

Пришедшая с работы мама заметила следы недавних слёз на лице дочери, выпытала причину. Сердце женщины сжалось. Рванула к Наткиной тётке, потребовала вернуть украденное.

Скандал разразился нешуточный. Забившаяся в угол Натка с ужасом смотрела то на красное лицо тётки, швырнувшей ей грязную куклу, то на поникшие плечи матери, затыкала уши от визгливого голоса бабушки, кричавшей: «Повешусь»…

Вечером, когда страсти утихли, Натка постирала Клептоманию, повесила на бельевую верёвку.

Бабушкина угроза покончить с собой не отпускала воображение ребёнка. После уроков девочка долго стояла у калитки, не решаясь войти в дом, где, по её представлению, под потолком качается худощавое бабушкино тело. Голод взял своё, и Натка осторожно приоткрыла входную дверь. Нос защекотал аромат жарящихся пирожков. На сияющей чистотой кухне бабушка готовила обед.

Страхи разом отступили. Повеселевшая Натка побежала снять с верёвки куклу, но игрушки не было, ветерок слегка шевелил лишь влажные простыни.

-Ба! А где моя кукла? – поинтересовалась девочка.

-Сожгла. Всё из-за этой падлы, - спокойно изрекла бабушка,- больше в этом доме воровать не будут.

Бабушкино предсказание сбылось. Тётка утихомирилась, хотя, скорее всего, у женщины пропала возможность утянуть чужое, так как гостем она стала редким. Повода приходить не было, бабушка перебралась жить к ней.

Ну а Натка… на детях раны заживают быстро. Рубец разве что небольшой в душе, подобно шву на изношенных маминых колготках, остался, да и кукол девочка стала называть лишь человеческими именами.