Перцевая Людмила

Признаюсь, я в конкурсы неутомимо стремлюсь совсем не за кубками и наградами, я, как всякий пишущий, ищу читателей!

А еще очень люблю поговорить – с коллегами, которые такие же дилетанты, хоть в прозе, хоть в стихосложении, как и я. Любители!

 

Но если среди писателей и поэтов мы – любители, в упоении слагающие свои трогательные вирши, страшные или смешные рассказы, завиральную фантастику, то в качестве читателей мы имеем право на полноправное суждение. Относительно полноправное. Но этой относительностью можно, как малой погрешностью в математике, и пренебречь. Мы все читатели!

 

Но каждый со своим вкусом, своим мерилом состоятельности, своим уровнем понимания замысла коллеги. Ну и как тут не возникнуть спорам – о правомочности смены рифмовки, уместности грубой или сентиментальной лексики, пренебрежения пунктуацией или орфографией?

 

Обязательно надо обмениваться своим прочтением, пониманием, отношением к выставленному на конкурс опусу! И спорить, и отстаивать свое мнение, аргументировано, уважительно, взволнованно или обиженно, смиренно или горделиво. Мы ведь все живые люди, а не запрограммированные на бесстрастный диалог автоматы-алисы, мы творческие индивидуумы, заряженные эмоциями, главное – не переводить диалог в рукопашный бой! Что само по себе исключено ввиду нашего виртуального существования.

 

Я получила такое удовольствие, выставив в конкурс прозы с темой ШОК свои семь предложений. Похвалили, поругали, насоветовали, как переписать, кто-то разочаровался, кто-то был удивлен самим подходом. Ну и я умилялась и благодарила, отбивалась и соглашалась. Потом по истечении конкурса еще раз перечитала свою миниатюру – и оставила всё, как было. Упрямая!

 

Портал преображения

"Он не знал, зачем это нужно, и уж тем более – никому не сумел бы объяснить суровой необходимости протиснуться в эти врата.

Они сияли каким-то нематериальным блеском, узкие, заостренные внутренним и наружным срезом, увенчанные высоченным стальным шпилем, вонзающимся в небеса.

Впрочем, он не мог долго смотреть ввысь, тяжелые веки наливались тоской, слеза вытекала и пропадала в мохнатой шерсти, морду клонило так, что он сквозь эти слезы видел свои мозолистые колени и сбитые в долгих походах копыта.

Преодолевая внутреннее сопротивление, доводящее до ужаса, он двинулся по направлению к препятствию, сжался, сплющился так, что стал похож на свое виртуальное изображение, плоское и почти бесцветное.

Мешал горб, хоть и пустой, но внушительных размеров спадающий набок мешок; волевым усилием, беззвучным нервным воплем он напряг и заставил его подняться вертикально, чтобы всем своим нескладным силуэтом вписаться в означенное отверстие.

Занося вперед правую переднюю, подтягивая заднюю левую, задержав дыхание и рвущийся из пасти рев, он уже почти протиснулся, но ход замедлился из-за невероятной боли в боках: внутренним острым срезом шкура была побрита почти до мяса, и уж точно – до крови!

Это надо было вытерпеть, надо было поступиться своей материальной сутью во имя достижения высшей духовной цели: верблюд (или он уже был кем-то другим?) протиснулся в игольное ушко и оказался где-то в параллельной реальности или на другой планете, с вечнозелеными чудными пастбищами и чистыми источниками!"

 

У меня много таких маленьких рассказиков, где я разговариваю с Кошкой, с Кофейным аппаратом, где мы с внучкой летаем и путаемся в снежных облаках, где Ферзь не может принять победу своих - если им самим, важной фигурой! - пожертвовали.

 

Провела ревизию, увидела, что у меня и больших (вполне многозначных, интересных рассказов) накоплено немало, и опять внутри заскребло: а не сделать ли еще один сборник прозы? Тридцать названий! И почему-то захотелось на обложку вынести огромную иглу и белого верблюда, который прямо против своей воли сует морду в ее ушко. Непреодолимый позыв к исполнению мечты и крайняя степень невероятности.

 

Если Антон возьмется сделать обложку - быть новой книге!

Ну, прихоть у меня такая, каприз дилетанта-прозаика)))

 

Возвращаясь к миниатюре с заголовком "Портал преображения" и очень деликатному замечанию в скобках, в седьмом, последнем предложении, я могла ожидать, что читатель ...припишет восьмое предложение с собственным домыслом. Примерно такое:

 

"И не было по ту сторону Портала старого усталого верблюда с ободранными боками и сбитыми копытами; настороженно вытянув мордочку и несмело ступая мягкими лапками, по зеленому ковру крался молодой ягуар, совсем еще котенок, в шубке неописуемо нарядной и совсем новенькой"...

 

В литературе такой прием называется "открытый финал", предполагает приглашение читателя к сотрудничеству. Приписать самой, что ли?)))

Поздравляю победителей, очень хорошие работы!