Гоммерштадт Владимир

Лёгкая истерика — тонизатор первичного, в простоте своей беспардонного творчества. Час за часом ни слова живого не мелькнёт на горизонте вольного ви́дения. Да и какая разница: словом больше, словом меньше — нам не дано предугадать… умом Гаврилу не понять.

 

А вот ужо и поспешать надобно, не опоздать бы: не собрал ещё что надлежит при себе иметь. И тут вдохновение, беспечно скаля золотой зуб, окатывает с ног до головы священным трепетом и шепчет драгоценное слово, которое не записать нельзя — увечной вечности звоночки…

 

Это иллюзия: мол, запомнится, хрéнушки! Ну и — пошлó-поехало-потекло — слово зá слово цепляется: и меня, и меня… Да где же вы раньше-то были, злыдни? Ни малейшего шевеления мысли не наблюдалось, покуда спешка не подоспела с лёгкою на подъём верной её сопутницей — гневливо-радостной, нетерпеливой, вздрюченной взнервлённостью.