Якимович Марина

Марина Якимович (Марина): Виктория, я благодарю Вас за согласие дать интервью. Первый мой вопрос Вас не удивит. Расскажите, пожалуйста, о детстве и своей родительской семье. Кто в детстве был самым близким, самым главным человеком?

 

Виктория Север (Виктория): Родилась в Якутии, в городе Мирный, который известен кимберлитовой трубкой «Мир». Из роддома отец нёс меня домой пешком, в сорокоградусный мороз, завёрнутую в одеяло, декабрь был. Детство помню хорошим, но с грустинками— родители обо мне заботились, я одна у них, но работали много, по сменам, и иногда оставляли меня в круголосуточном детсаду на ночь или две. Помню, как ревела и ела после ужина оставленный родителями в кабинке апельсин. С тех пор апельсины для меня — грустные фрукты! А хорошее — это отпуск на море или у бабушки в Благовещенске каждый год. Это было как путешествие в другую страну — там тепло, много фруктов, мороженое продают (у нас не было даже мороженого в городе)! Еще хорошее было — занималась в разных кружках и секциях (гимнастика, рисование, танцы, даже была бас-гитаристкой в девчоночьей группе). В детстве была очень близка с бабушкой — она меня вязать научила, как же мне это в жизни пригодилось! Особенно в 90-е, когда приходилось подрабатывать много, и вязанием тоже. Да и сейчас время от времени вяжу на заказ. Вот, недавно была интересная работа —«Мозговой слизень». Заказчик остался доволен, да и я многое узнала от него, оказывается, каждому офиснику нужен слизень на рабочий стол. А иногда его на голову прицепляют, слизня этого, для прибавления ума! Оказывается, не только мы, поэты, чудаковатые типчики!

 

Марина: Я знаю, что Ваше творчество не уходит корнями в детство: писать Вы начали относительно недавно. Что послужило толчком?

 

Виктория: Да. Стихи начала писать в 2012 году. Наверное, появилось много свободного времени — я тогда ушла из педагогики в алмазную компанию, где и зарплата повыше, и рабочий день нормированный. Да и вся неделя. А ведь было так — уроки, потом собрание или звонки родителям, праздники, мероприятия, отчеты, педсоветы. А вот ушла — семью стала чаще видеть! Поняла, что жила, будто для чужих. Начала писать какие-то личные строки о любви, о детстве, о своей дочери, о семье. Однажды опубликовала пять стихотворений на одном из литературных сайтов — что скажут? Отзывы были разные. Мне стало интересно — как же люди так серьезно к стихам относятся, я-то считала это хобби, как вязание, например, вяжешь—распускаешь, снова вяжешь…Прочитала у Варлама Шаламова:

 

Поэзия – дело седых,

Не мальчиков, а мужчин,

Израненных, немолодых,

Покрытых рубцами морщин.

 

Как верно, думаю, надо и мне начинать писать, самое время морщин! А жизнь прожила довольно содержательную — так что накопилось, что сказать.

 

Марина: Вы говорите «отзывы были самые разные», значит, были и плохие? Не задевало?

 

Виктория: Не плохие, а критические, не ругали, но грамотно подсказали, что рифм глагольных желательно избегать, что нужно следить за ритмом и размером, как не сваливаться в пошлое и избегать банального, а еще читать хорошие стихи. В личке кропотливо брались за разбор текста.

Меня сначала это всё испугало — знаете, такое бывает, когда ты что-то негромко сказал, а тебя

услышали и хотят, чтобы ты говорил громче, уверенней и для всех. А потом думаю, эти люди ведь

время на меня тратят, мне нельзя от них отмахиваться. Стала учиться. Потому что я очень

ответственный человек. И если бы мне сказали тогда, что через несколько лет меня пригласят

участвовать в Турнире поэтов, читать свои стихи, слушать профессионального критика и надеяться

на выход в следующий тур — конечно бы не поверила. А вот есть — в конце марта была запись одного из выпусков Турнира поэтов с моим участием и теперь жду с нетерпением выхода

передачи в конце июня.

 

 

Марина: Виктория, скажите, можно ли сказать, что, прочитывая хорошую поэзию и другую литературу, Вы берёте на вооружение приёмы, которыми пользовался автор, и тем самым учитесь у корифея? Или совершенно всего Вы отыскивали самостоятельно?

 

Виктория: Приемчики я подмечала и со временем научилась их классифицировать и училась

хорошему. Но никогда не забывала, что я не такая, как все, у меня своё имя, голова и мысли.

Пишу, обращая больше внимания не на инструмент (размер и ритм, рифмы), а на то, как пишу.

Свой взгляд и почерк. Я так считаю.

 

 

Марина: Что Вас волнует? Какая тема, встречается в Вашем творчестве чаще?

 

Виктория: Наверное, детство, воспоминания о маленьком северном городке, о моих родных и северной природе. Хотя, иногда совсем ничего не волнует. Много раз думала, что всё, хватит писать, надо не писать, надо идти в бассейн, в лес, в магазин за платьями, вообще ни о чём не думать. Но всё равно, думается о чем-то и записывается.

 

 

Марина: Для Вас творчество, это что? Заполнение «кроссворда», чтобы убить время или миссия? Насколько всё серьёзно?

 

Виктория: Точно не миссия! Хобби, но не для заполнения свободного времени, а ради познания себя — как я смогу рассказать о чем-то или не смогу.

 

Марина: Скажите, Виктория, почему у Вас такой псевдоним, мне понятно, но почему Вы вообще взяли себе псевдоним? Почему без него не обошлось? Не кажется ли Вам, что человек через выбор псевдонима тоже выражает себя? Или всё не так?

 

Виктория: Это всё интернет виноват, при регистрации на литсайтах робот требует: «Имя, сестра!», а Викторий — много. Пришлось Север прицепить, да так и остался псевдоним, связанный с географическим названием. Геоним)

 

Марина: Виктория, скажите, Вы, как любой автор, не можете не чувствовать свой рост. Что приходит с каждым написанным стихотворением? Скорость написания, простота в поиске темы, лёгкость пера?

 

Виктория: Рост свой я не чувствую и никак его не измеряю, потому как нет у меня высокой цели и задач подняться к вершинам мастерства. Просто однажды я начала писать стихи и со временем научилась легче и точнее выражать свои мысли, идеи, желания, ощущение мира. И если мне нравится написанное мной стихотворение — значит, оно хорошее и для читателя. Есть у меня стихи, которые я не люблю. Но как их уничтожить?

Когда сажусь за создание стихотворения, я будто вижу себя, своё внутреннее духовное «со стороны». Дистанцируюсь от себя. И вот в этом поэзия мне помогает в жизни — увижу всё со стороны, и мне проще помочь себе справиться с жизненными сложностями и препятствиями, решить проблемы. Я будто лучше узнаю и понимаю себя. Например, пять лет назад я переехала из Якутии в Санкт-Петербург. Вся моя жизнь изменилась за два месяца — я развелась с мужем, продала квартиру там, купила квартиру здесь, уволилась с очень хорошей работы, оставила друзей и родной город, и вместе с дочерью-подростком, кошкой и 250 кг добра уехала в незнакомый город, в котором была лишь раз в командировке. И не до стихов было совсем. Ни работы, ни друзей, ни поддержки близкого человека, а только беготня по собеседованиям, ремонт в бетонной коробке новенькой квартиры, и огромные непривычные расстояния. А я не могу писать, когда мне плохо. Но однажды был очень солнечный день, и я написала почти сразу, начисто «В номере гостиничном гамак» — и так спокойно стало, хорошо и уверенно. Будто за чью-то руку уцепилась — а рука-то моя. Потом и работу нашла, и ремонт закончился, и к расстояниям привыкла, даже польза есть — три кило скинула.

 

 

Марина: Можно ли сказать, что стаж написания не только приносит, но и что-то забирает? Что теряется с приобретением опыта?

 

Виктория: И здесь я не знаю ответа. Совсем не задумывалась, что у меня есть стаж написания. Мои стихи живут давно. Просто раньше это были такие истории у меня в голове, вроде личных тараканов. А теперь тараканы вылетели и превратились в прекрасных птичек). Всякий раз, когда пишу стихотворение, замечаю, как проживаю все по-новому. Даже если не свою историю, а чужую, я все равно чувствую ее.

 

Марина: Вы когда-нибудь пробовали писать о тех обстоятельствах, в которых Вам быть не доводилось, например, о фронте или о космосе. Как Вы думаете, что нужно для того, чтобы написать наиболее достоверно? Не авантюра ли это?

 

Виктория: Да, у меня много стихотворений о том, чего пережить не доводилось! Просто я внимательно слушаю рассказчика, от которого узнала историю! И хорошо запоминаю.

 

Марина: Писать с годами сложнее или легче? С одной стороны, автор

приобретает мастерство, с другой – чем больше пишешь, тем сложнее не повториться.

 

Виктория: Да, конечно. Иногда кажется, что никогда не напишешь лучше, да и сказано уже всё. Но если есть что сказать по-новому, под другим углом зрения, если найдены верные слова — пишу.

 

 

Марина: Как Вы думаете, должен ли автор иметь внутренний ценз? Или, наоборот, его ничто не должно сдерживать? Что в стихах (в литературе) недопустимо для Вас?

 

Виктория: Внутренние тормоза должны быть, но у каждого, видимо, свои представления о них. У

меня так — матом в стихах не ругаюсь, стараюсь не использовать жаргонизмы и албанский езыг, а

также без надобности вклинивать в текст другие нерусские красивые и загадочные слова.

 

Марина: А у Вас есть стихи для детей? Творческие мамы, как правило, пишут для свих кровинок?

 

Виктория: Когда дочь была маленькая, стихи я еще не писала, мы с ней занимались «дизайном»

— то светильник в доме украсим, то наряды модные шьем. У меня есть несколько стихов для

детей и о детях, пишу от случая к случаю.

 

Марина: Как Вы думаете, что из себя в принципе представляет детская литература? Какой она должна быть? Назидательной? Поучительной? Развлекательной? Образовательной?

 

Виктория: Я давно не слежу за новинкми в детской литературе, но думаю, что ничего, в принципе,

не изменилось с тех пор, как наши мамы нам читали Чуковского и Михалкова! Думаю, детская

литература должна быть доброй.

 

Марина: У Вас случалось кардинально менять взгляд на своё детище? Бывало ли, что написанное стихотворение радует, а потом, спустя время, Вы видите, что это никуда не годится?

 

Виктория: Конечно, особенно это о тех стихах, с которых я начинала своё творчество. Понимаете, возможно, я не настолько серьезно отношусь к своему творчеству, и не готова отвечать на такие серьёзные вопросы. Знаете, я очень многое умею делать хорошо и отлично, причем осваиваю это быстро, подчас не имея образования — я успешно руководила педагогическим коллективом, я владею английским языком на профессиональном уровне, я шью и вяжу — сотрудничаю с двумя рукодельническими брендами, я чемпион города по стрельбе и не раз призёр, в 40 лет я занялась фитнесом и стала призёром города в составе команды, за два месяца я сдала на квалификацию «инженера-электроника», а это очень далеко от моего гуманитарного образования! Я не хвалюсь, но хочу объяснить, что поэзия для меня — одно из направлений, которое я освоила, добилась определенных результатов, но я не собираюсь отдаваться ей всецело, я хочу научиться чему--то еще, не менее интересному и важному. Петь, например!

 

Марина: Виктория, но если Вы владеет английским, то Вас сам Бог велел заняться переводами.

Никогда не пробовали себя в этой ипостаси? И если «да», по расскажите поподробней. Кого вы переводили и почему именно его?

 

Виктория: Нет, литературными переводами с английского не занималась. Да и вообще уже хочу

забыть английский! Слишком много места в голове занимает, я бы добавила какие-то другие

знания. Преподавала английский много лет, потом переводческая работа, целый день общаешься

на английском, а вечером вспоминаешь русский. Устала, если честно. Сейчас на фрилансе,

помогаю другим изучать английский и перевожу на заказ. Но одно время я переводила стихи

якутского поэта Вячеслава Хона, с якутского на русский, был такой опыт. Якутский я не знаю, был

подстрочник, было общение с поэтом, обсуждение. Интересный опыт.

 

 

Марина: Спасибо. У Вас бывали такие моменты неудачи, после которых Вы приходили к выводу «Всё! Больше никаких стихов!»? Как Вы выходили их этого состояния?

 

Виктория: Конечно, такое тоже было. И бросала. И внушала себе, что не моё, что много времени и

душевных сил отнимает такое творчество… Но — прочтешь книгу, посмотришь фильм, услышишь

или вспомнишь историю, подметишь что-то необычное — и хочешь об этом написать.

 

Марина: Давайте поговорим о Вас на Пмб. Ваши успехи здесь важны? Если в очередном кубке Вы не удержите свою золоторамочность, это Вас огорчит?

 

Виктория: Я здесь третий год, всё меня устраивает, даже к лиговским играм привыкла. Во всем участвую понемногу — дневники, конкурсы, обсуждения. Удерживать золоторамочность — не цель пребывания на сайте. Я даже не знаю еще, буду ли я участвовать в удержании добра?

 

Марина: Зачем нужны конкурсы сайту понятно, это движ, благодаря которому сайту удается избежать застоя и потери интереса, а зачем конкурсы Вам? Зачем Вы в них ходите? «Выгулять» стихи? Напомнить о себе? «Заработать» деньжат? Получить критику?

 

Виктория: Если интересна тема — то участвую, если есть время, могу написать специально для конкурса. То есть конкурс для меня — развлечение, не более того. Вдохновение. «Выгулять» стихи — очень жутко звучит, на мой взгляд, цинично как-то. Всё остальное — тоже не про меня. Поэзия — это не стрельба в тире! А я много лет серьезно занималась стрельбой — даже была чемпионом города. Вот там страсти! Там четкие правила и требования, навыки и умения, которые подтверждаются серьезными документами. Там у всех одна цель и эталон — «десяточка». А поэтические конкурсы — это всё же выставка творческих работ. И «десяточка» у каждого своя.

 

Марина: Виктория, у Вас есть стихи на бумажных носителях? Свои сборники или подборка в сборнике коллективном?

 

Виктория: Да, у меня есть книга «Родом из Триаса», я ее выпустила ровно в тот переездной период, пять лет назад, как итог своего творчества, как точку в освоении поэзии. Но потом были сборники и публикации вразличных интернет-ресурсах — «45-ая параллель», в сборниках "Музыка слов: 100 новых имён", «Антология живой литературы», а также сборники в издательства Перископ и в журнале «Южное сияние». Приняла участие в благотворительном выпуске аудиодиска для детей "Маленькие сказки 2017".

 

Марина: Виктория, скажите, а как сейчас относится к Вашему творчеству Ваша дочь? Она Вами гордится или она равнодушна к Вашему увлечению? Не пишет ли Ваша Алиса сама?

 

Виктория: Думаю, что гордится! Не равнодушна, это точно, мы беседуем иногда о моём увлечении. Стихи она не пишет. По крайней мере, я об этом не знаю.

 

Марина: Давайте поговорим о Вас. Вы какая? Вы холерик или меланхолик? Вы чаще бываете открытой или замкнутой? Вы тщеславны или покой важнее?

 

Виктория: Я спокойный уравновешенный человек. Весёлый и дружелюбный. Общительна. Это сейчас. В жизни было разное, характер менялся, что-то сглаживалось, что-то приобреталось. Чаще люблю быть одной, чем в компании. Покой важнее, да, порой, бывает, переживаю всё до физических ощущений, не только эмоционально, но могу заболеть, температура и отсутствие аппетита.

 

Марина: Процитируйте, пожалуйста, самое, на Ваш взгляд, мудрое (точное) высказывание.

 

Виктория: Мой дом там, где я. Не знаю, чьи это слова. Но я думаю, что дом для человека — это не

обязательно квартира, адрес или здание, а место, оказываясь в котором, чувствуешь себя уютно и

спокойно. Везде, где человек находится — его дом, меняется только вид из окна, люди,

окружающие тебя. Даже на рабочем месте у каждого есть свой кусочек дома — фото родных,

сувенир или талисман на столе. На моей работе (в колледже, а потом и в мониторинговом центре)

у меня была своя территория дома — конфета на столе. У меня школьная привычка — носить в

портфеле конфеты. У меня мама работала в хорошем месте — в торговле, в советские времена

это был большой плюс! И она работала в ресторане аэропорта, кладовщиком. А у кладовщика

ресторана, снабжающего самолёты питанием, всегда есть конфеты «Взлётные»! Помню, я всех в

классе угощала.

 

 

Марина: Насколько Вы принципиальны? Вы могли бы из-за разногласий в коллективе уйти с любимой работы или предпочтёте пойти на компромисс?

 

Виктория: В молодости я была очень принципиальна! Могла и с работы уйти, и поссориться с коллегами. С годами да, всё уравновесилось и компромиссы предпочтительнее. Хотя свои принципы, конечно, есть.

 

Марина: На Ваш взгляд, доброта - это значимо, или «хороший человек - не профессия»?

 

Виктория: Конечно, доброта — хорошее качество. Но я думаю, что «хороший человек» — не

обязательно добрый. Есть добрые люди, но для меня они не хорошие и наоборот!

 

Марина: Есть ли что-то такое в Вашем прошлом, о чём Вы горько жалеете? Если бы была возможность вернуться и перерешить какой-то вопрос, то о чем бы Вы поменяли свое решение?

 

Виктория: Конечно, были нехорошие моменты в личной жизни — перечислять не буду, потому что это будет слишком откровенное интервью, я лучше об этом книгу напишу! Многое хотелось бы вернуть, изменить, но… Жалеть об этом глупо, иначе топтание на месте, депрессняк и брюзжание. Нет, я живу нормально, научилась на своих ошибках — и теперь-то точно знаю, как дальше жить!

 

Марина: Принято считать, что свободный человек, это тот, кто делает только то, что хочет и не делает того, чего не хочет. Не кажется ли Вам, что совершенно свободный человек, это значит, никому не нужный? Что для Вас свобода и где её границы?

 

Виктория: Всё-таки мне ближе мысль Руссо: «Свобода человека состоит не в том, чтобы делать

что хочешь: она в том, чтобы никогда не делать того, чего не хочешь», да, свобода — это воля в

своих поступках, но существует еще ответственность за них.

Свобода — это внутреннее состояние. «Совершенно свободный» — это очень относительно. Где

кончается свобода одного? Там где начинается свобода другого. Снова не мои слова, но мне они

близки, потому что в философии есть несколько концепций свободы воли и у каждой свои

сторонники. Главное, вести беседу тактично и не переходя на личности!)

 

Марина: Ну и последний вопрос. Виктория, когда Вам очень-очень плохо, к какому светлому воспоминанию Вы прибегаете, чтобы успокоить душу?

 

Виктория: Да, однажды медсестра в больнице сказала мне: «Думайте о чем-то приятном». И я вспоминаю, что был у меня в жизни грустный апельсин — и ничего грустнее его не может быть и не должно быть.

 

Марина: Я благодарю Вас за откровенность и уделённое мне время.

 

Виктория: Спасибо большущее и вам, Марина, за интервью!

 

15 апреля 2021

______________-

 

Я люблю вас до снега. Зимой, будто серые звери,

заночуют сугробы под окнами наших квартир.

А пока – светлячки сигарет в номерном интерьере

отправляют сигналы друг другу, и пепла пунктир

осыпается, жалит ладони. Курить не умею.

Нам «трубу» эсэмэсят в желаемость метаморфоз.

Мы – сотрубники тайны. Заношенность быта страшнее

пертурбации душ во вселенских масштабах. Взасос

прилепилась луна любопытная к стеклам балконным

и глядит, отражаясь в мгновениях пыльных картин.

Завтра выпадет снег. Улыбнётся озябшее солнце

в кронах белых деревьев, как праздничный фрукт мандарин.

 

Неуклюжесть возни придает перемене позиций

обстоятельства спешки. Опаздывая по делам,

мы всплываем над белой волной простыней. Словно спица

выпирает ромашка в графине. Гостиничный гам

раздается и гаснет в этажном клубке лабиринтов.

Нам – налево от лифта, по лестнице молча, бегом.

Всё изменится раньше, чем ждали мы, так деловито

распрощавшись. Люблю вас. До серых зверей под окном.

 

Виктория Север