ПЕТРУШЕНКО ВЛАДИМИР

В дверь постучали. Почему постучали, ведь звонок работает? Это же точно, что работает - полчаса назад заходил сосед Александр за тонометром, давление у него прыгнуло. Звонил ведь звонок…

 

Что за люди, зачем в дверь тарабанить? Именно тарабанили. Причем, звук был странный, какой-то всеобщий, Словно и в потолок стучали, и в окно, и в дверь, и посудой на кухне… одновременно.

Внутри все болело. Была сумасшедшая тяжесть в груди. Сил, казалось, нет, чтобы встать с дивана и открыть непрошеному гостю. Но Николай поднялся... и даже без особых усилий. Он отталкивался от пола, и его тело, как пух, поднималось вверх, настолько легко, что, если переборщить и оттолкнуться посильнее, – ударишься головой о потолок. Он открыл дверь и увидел женщину средних лет. В черном платке, с пронизывающим насквозь взглядом и крупным, некрасивым носом.

 

- Вам кого?

 

-Тебя.

 

- А Вы, собственно, кто?

 

-Смерть.

 

У Николая была странная реакция на это слово. Он сам не понял, то ли улыбнуться он хотел нелепой шутке, то ли расплакаться от обиды, что так рано…

- У вас эпатаж не тот. Не хватает чего-то в образе… попытался он съюморить.

 

- На сельскохозяйственное орудие намекаешь? Так это какой-то художник придумал, фантазер. Зачем мне коса? Косить вас что ли. Моя обязанность – взять человека за бледную ручку и проводить куда положено.

 

- А куда положено?

 

-Пойдем, посмотришь.

 

-Нет- нет, минуточку, надо еще поискать варианты.

 

-Вариант.

 

-Что вариант?

 

-У тебя один вариант. Пойдем.

 

Ужасная женщина сказала это так просто и уверенно, так холодно и безжалостно, что не верить ей было уже невозможно.

- Может, попутали? Я все понимаю, у каждого бывает. Кто не работает, тот не ошибается. А у Вас работы – не дай Бог. А-а-а! Точно! Это же соседу Александру было плохо. Представляете, давление 220 на 120. Это он, наверное, умер, Вы ошиблись Чуть-чуть. Посмотрите в списке – у него 97 квартира, а у меня 98.

 

Смерть продолжала молча смотреть в глаза. От этого молчания становилось… если сказать жутко, то это детский лепет против того ощущения.

 

- Пойдем. Все!

 

Какие ужасные эти три буквы. В-с-е! Умирали родственники, знакомые. Недавно друга лучшего Леху похоронил. Но чтобы это со мной произошло… Бред какой-то.

 

- Я прошу Вас, проверьте списочек. Я еще полгода назад в футбол играл за ветеранов завода. В баню хожу, бегаю трусцой в сосновом лесу.. Ошиблись ведь!

 

Смерть молчала.

- Хорошо… проходите, присядьте на диванчик. Я сейчас. Эта носатая читает мысли. Надо не думать, а интуитивно… подсознательно намекать на мысль… Бывает же такое в мозгу: от запаха, от звука вдруг рождаются пережитые образы. Надо мыслить образами, как намеками. Николай взял полотенце.. . Зачем? Это был отвлекающий маневр. Он тихо выскользнул в коридор, пробежал мимо лифта и помчался вниз по лестнице. На последнем проеме повернул направо вниз, и вот он уже открывает свой подвал. Легко так рукой, без всяких замков. Закрылся, забился в самый угол, набросил на себя какую-то старую, порванную фуфайку, из тела которой, как кости, выпадали куски старой, потемневшей ваты. Холодно. Если б кто знал, как здесь холодно… Надо же так обидно. Столько задумок было, только в жизни стало что-то получаться… И на тебе – носатая. Что-то у меня такое ощущение, что я лежу как и лежал на диване. Сон?! Как же я сразу не догадался. Подвал… фуфайка, конечно, все снится. И ничего ужасного нет. Проснусь – пойду водочки врежу. Надо же такому прибуровиться. Но это уже звоночек сверху. Будем спешить жить! Где-то я уже слышал это. Когда проснусь, поеду сразу к внуку Роме. Ему уже 17. Через неделю впервые в жизни будет играть в вышке за команду мастеров. Представляю… Футбольное поле, зелененький подстриженный газон. Море зрителей, делающих волну… свисток судьи… И мой внук под двадцатым номером…. Надо поболеть. Обязательно. На стадионе. Я не заиграл, сын не заиграл, а внук – талантище. Как в жизни мне сейчас повезло, как я люблю своего внука, а он меня – и на тебе, носатая! Ах да, снится же, забыл. Захотелось громко-громко закричать и проснуться. Николай чуть повернулся в сторону и почувствовал совсем рядом… кто-то сидит.

 

- Ты?

 

-Я! Тебе скоро 60 должно было быть, а ты как ребенок, в жмурки играешь.

 

-Вот именно, скоро. Я даже еще не пенсионер.

 

- У вас здесь мужики почти все так мало живут. Пойдем.

 

Вышли из подъезда. На лавочке как всегда сидели баба Валя и Филиппович. Николай попросил обреченно.

 

- Давай присядем на дорожку.

 

Смерть села рядом и стала рассматривать заинтересованным взглядом профессионала бледное лицо кашляющего деда.

 

-Что, тоже пора?

 

- Да, после тебя зайду. Но по-вашему - это через три года.

 

-Слушай, дай мне полтора года, пополам с Филипповичем. Так будет честно. Я тебе сейчас расскажу, ты все поймешь. Мой сын давно развелся. Жена его смотала в Москву на заработки. Прически делает. Внук Ромочка всегда был со мной. С годика. Заболеет – я через пять минут рядом. Всех врачей на ноги подниму. Я ему сказки перед сном рассказывал, сам придумывал про братьев котят и крысу Крыеллу…

Он меня называл Коля. Никогда «дед» не говорил. «Коля расскажи про котят…». Учил его буквам. Говорил ему «К» - Коля, «К» -кулак… После этого, когда он выучил, увидит меня и показывает кулак, - мол, Коля. Ты понимаешь, что такое любовь внука! С Филипповичем пополам. Идет? У него ни дытынки, ни пылинки. Сам, как перст. Зачем ему три года?

 

Смерть была безразличной и молчаливой, как смерть.

 

- Подожди, ладно, пусть живет. Есть другой вариант. В деревне возле дома тещи - дом бабы Насти. Она давно совершенно слепая. На улицу выходит по проволоке. Нет никого из родственников, все давно умерли. Ей девяносто уже. Жизнь достойную прожила, воевала даже. Я был у нее недавно. Говорит мне, все прошу Господа, чтобы забрал. Понимаешь, сама просит, чтобы смерть пришла, а ты здорового мужика забираешь.

 

- Тромб.

 

-Что тромб?

 

- Перекрыл клапан сердца.

 

- Поменяй на бабушку, она сама же просит. Да где же эта справедливость, Господи!

 

- Пойдем.

 

- Да послушай ты…. Есть у тебя что-нибудь человеческое? Тебе это не понять. Это жизнь. Представляешь, как-то весной идут по пешеходной дорожке родители жены сына - молодой дед Олег с двухлетним Ромой на руках и баба Ирина. Я метров в десяти по параллельной дорожке иду во встречном направлении. Рома увидел меня, заерзал на руках у Олега, дед остановился, думает, что случалось, поставил Ромочку на асфальт. А тот подхватился и побежал стремглав ко мне. Обнял, поцеловал - и уже на руках у меня! Дед Олег поразился... За такую любовь внука можно жизнь отдать! -

 

- Вот ты и отдал.

 

- Ах, вот как… Тогда ладно. Согласен. Бери. Пойдем. Далеко идти?

 

- Не устанешь. Давай руку.

 

- Холодно. Если б кто знал, как здесь холодно....

 

* * *

- Посмотрите, посмотрите, кто открыл счет в матче, - сорвался от радости почти на крик комментатор. - Двадцатый номер – Роман Войнов! Это новичок команды, совсем юный футболист, о котором я вам говорил вначале матча. Ему 17 лет. Вот это дебют! Как радуется юноша... Правда, футболку, как многие не снимает. Подбежал к оператору и почему-то показывает в камеру - кулак... Кому это? Странно.